Фанатка
Шрифт:
– Ты до сих пор слушаешь «Ghost»? – спросила Мили, услышав, что из динамиков доносятся аккорды композиции из альбома «Фазы Луны». – Тебе не надоело?
– Нет! – резко ответила Кэмпбелл. – Тебе же не надоедает твоя попса.
– Важно не что слушаешь, а какие это вызывает у тебя эмоции, – звонкий голос Эмили привлёк внимание сестёр. – Вот ты, Эл, что ты чувствуешь, когда слушаешь эти песни?
– Они депрессивны! – высказалась Милагрос.
Элис бросила на неё гневный взгляд, а после повернулась к окну и сказала:
– Мне
– Видите, девочки, для неё это положительные эмоции. Я, например, часто медитирую под народные японские песни, при этом мне нравятся тяжёлый рок и Майкл Джексон. А вы что слушаете? – обратилась Чоу к сёстрам Дельгадо.
Мили и Мари начали рассказывать о своих любимых исполнителях. Элис наблюдала за Эмили: за время разговора ни один мускул не дрогнул на её лице, но в глазах был интерес. Кэмпбелл сделала ещё одно открытие для себя: её подруга была любопытна. Возможно, даже более любопытна, чем сама Элис, но, в отличие от неё, легко и ненавязчиво задавала вопросы и получала на них ответы.
Тина пригласила к столу. Вся компания расположилась вокруг блюда с индейкой. Каждый из присутствующих по очереди воздал благодарность за самое главное, что, по их мнению, есть в их жизни.
По маленькому телевизору в кухне Кэмпбелл транслировали традиционное помилование индейки президентом. Джордж Буш-младший, держа в руках птицу, широко улыбался в камеру. Фред и Хосе Луис начали обсуждение политики США, но их дебаты прервали жёны, потребовавшие в этот день не поднимать столь скучные для них темы.
Эмили за вечер успела расположить к себе обе семьи. Мужчины сочли её весьма интересной и симпатичной, Хосе Луис до неприличия долго не сводил с девушки глаз, пока Фред, заметивший это, не пнул его под столом коленом. Тина хоть и долго присматривалась, но в итоге, видимо, сочла её общество не опасной для своей единственной дочери. Она завалила девушку вопросами о её семье, о её жизни в Сиэтле, о её увлечениях и, конечно, наличии бойфренда. Чоу догадалась, что лучше не упоминать о Максе, и соврала, что парня у неё нет. Элис благодарно улыбнулась, понимая, что это ложь во спасение её самой.
Дженнифер больше болтала с дочерьми и племянницей, но Элис видела, что она прислушивается к диалогу старшей сестры и японки. Кэмпбелл решила увлечь тётю и младшую кузину рассказом о праздновании Хэллоуина, прошедшем около месяца назад. Ничего не заподозрившая Милагрос подхватила историю, хотя, конечно, она и так не один раз рассказала об этом дома.
Девушки наперебой рассказывали, кто из студентов во что нарядился, какие сценки ставили факультеты. Элис участвовала в самодеятельности косвенно: она подготовила рифмованные реплики на испанском языке, но сама на сцену не вышла.
– А кем была ты на День Всех Святых? – невинный вопрос Марианны заставил всех замолчать и повернуться к
– Эмили была русалкой! У меня где-то есть фотографии, я покажу вам. Отличная получилась русалочка!
– Да, да, я помню! – подхватила Милагрос, – я даже представить не могла, что можно так придумать! И линзы… Вы знаете, они сделали её глаза изумрудными!
– Неси скорее фотографии, Эл! – воскликнула Дженнифер.
– Русалка, надо же! – удивлённо произнесла Тина, накладывая в тарелку Эмили гарнир.
Элис вернулась из своей комнаты расстроенная.
– Фотографии остались в общежитии, очень жаль. Покажу в следующий раз, – она села за стол, со всех сторон её сверлили взглядами родственники.
– Что? Ну, забыла и забыла… – Кэмпбелл съёжилась на стуле.
– Кто бы сомневался! Ты вечно ничего не помнишь! Такая ветреная! – воскликнула Тина, подняв руки вверх и чуть не выронив при этом вилку.
Только Фред и Эмили сидели спокойно. Отец Элис доедал индейку, а японка, уставившись в потолок, рассматривала люстру.
– Мама, можно я сегодня поеду с Элис в общежитие? – прервала молчание Милагрос.
– Ты не останешься с нами в такой день? – удивился Хосе Луис.
– Я провожу с вами все дни, – взмолилась девушка, – и… Элис обещала мне помочь с матанализом, – на ходу придумала Дельгадо, – да, Эл?
– Конечно, Мили… Милагрос, – поправила себя Кэмпбелл, вспомнив, что её дяде не нравится, когда девочек называют неполными именами. – Марианна, как твои успехи в школе? – девушка решила избавить себя от всеобщего внимания.
– У меня одни «А», только вот с литературой не очень, – призналась младшая Дельгадо. – У меня не выходят эссе по прочитанным произведениям.
– Что именно не получается? Запомнить прочитанное, сделать выводы? У вас дома много критики, мы с твоей сестрой пользовались ею, – уточнила Элис.
– Не в этом дело. У меня не хватает фантазии писать так же хорошо, как ты, – тихо произнесла Мари, делая при этом ударение на каждом слове.
– Марианна, – вмешался, наконец, Фред, – не стоит пытаться подражать кому-то. Постарайся представить в картинках то, о чём читаешь.
– Это как с музыкой? У каждого возникают разные эмоции? – затараторила Мари.
– Да, и ассоциации, – добавила Элис.
Вечером, сидя в комнате общежития, Элис, Милагрос и Эмили обсуждали парней.
– Стив прикольный, но он… странный, – поделилась с девушками Мили.
– Немудрено, он же на философском, они там все без башни, – расхохоталась Элис, сидящая рядом с кузиной на кровати в позе лотоса.
– Он галантный, сильный, неглупый, но иногда несёт такую чушь, что меня просто бесит, – продолжала Дельгадо, заплетая косы.