Фанера над Парижем. Эпизоды
Шрифт:
Я получил больше четырехсот немецких марок, что внушало известное самоуважение. Каждый день те, кто не был впрямую задействован в ремонтных или уборочных работах по судну, имели возможность ходить – разумеется, в составе групп, в город. Проблема, правда, состояла в том, что ко мне в группу, как правило, включали пару официанток или каютных, имевших вдобавок к командировочным приличные чаевые и жаждущих часть этой денежной массы побыстрее потратить по собственному усмотрению. Приходилось искать компромисс между осмотром города и торчанием у прилавков торговых точек, включая похожий на склад польский магазинчик «для моряков» на набережной у порта, набитый «школьным» барахлом. Любая моя попытка пофотографировать уличные сценки в центре безжалостно пресекалась женской частью группы как бессмысленная потеря времени и без того недолгих часов увольнения. Германия, то редкое место на планете, где можно недорого купить хорошие вещи на себя, и упускать такую возможность из-за моего московского снобизма никто не собирался. Поскольку
Один из самых больших портовых городов Европы запомнился мне в первый раз еще по двум причинам. Во – первых, я, подстегиваемый примером окружающих, тоже совершил крупную покупку для себя. Кажется, в C&A я купил себе потрясающий темно-синий велюровый костюм и точно из такого же материала бабочку к нему. Бабочка эта, единственная в моей жизни, вроде бы жива до сих пор и лежит где-то в ящике шкафа. А во-вторых, я побывал на знаменитом Reeperbahn – самой известной улице Гамбурга. Сложилась редкая мужская группа увольнения, и мы под идейным руководством бывалого моториста, заверив друг друга обещаниями на пароходе ни в коем случае не трепаться, отправились в знаменитый «красный» квартал.
На людей, живущих в стране, где, как известно, «секса не было и нет», поход сюда производил в те годы весьма эмоциональное впечатление. Поскольку у меня и у третьего нашего товарища – Поппеля подруг к тому времени на судне еще не появилось, то опытный моряк-моторист, наблюдая за нашими озабоченными физиономиями, веселился от души. Конечно, как и подобает советским людям, вначале посмотрев крутой порнофильм, потом выпив по бокалу пива в жутко дорогом стриптиз-баре, наблюдая за ранее не виданным живым танцем у шеста топлес, до конца мы идти не решились и, несмотря на настойчивые уговоры подсевших за столик девушек, ошалев, прорвались к плохо освещенному выходу. Зато буквально через десяток метров я обнаружил некое шоу, название которого, составленное из мигающих лампочек, звучало как «Сенсации из Америки 1977. Живые Модели.». Мы зашли. Закрыв за собою дверь, посетитель оказывался в тесной кабинке, наподобие отечественной телефонной будки, причем и запахи были близки… В полной темноте была видна только прорезь для приема монет, и горела красным надпись – «опусти марку». После чего впереди на уровне глаз автоматически поднималась створка, и становилась видна небольшая комнатка, где на стоящем в центре матрасе трахались голые девушка и парень. Если очень захотеть, то в принципе можно было дотянуться до них рукой. Судя по выражению глаз, он был под воздействием чего-то улетно-стимулирующего, а она, напротив, в полном порядке и улыбалась, демонстрируя приближение оргазма. Было заметно, что вокруг в форме буквы «п» располагались такие же кабинки, из которых за зрелищем наблюдали другие посетители. Едва кончив, парень, легко восстановив эрекцию в результате умелого минета партнерши, начинал все сначала. Ровно через сорок пять секунд створка захлопывалась, и вновь загоралась красная надпись «опусти марку». Большинство опускало.
Выбравшись через какое-то время на улицу, мы не сговариваясь, зашагали в порт к родному пароходу, стараясь идти побыстрее – отнюдь не по соображениям морали.
Прогресс человечества поражает. Только что по НТВ увидел сюжет о быстро развивающейся новой сети отелей в Европе. Пятизвездочный сервис на сутки с выпивкой за счет заведения может получить каждая пара, подписавшая в рецепции согласие на то, чтобы их ночные занятия сексом в режиме реального времени транслировались через веб-камеру на сайт в интернете. Если партнера нет, соответствующую вкусу кандидатуру за доплату из собственного «штата» предложит сам отель. При желании позднее можно придти снова и с другим партнером.
Он сидел рядом с раздвигающимися дверями большого универмага на фоне огромной витрины с рождественскими украшениями и игрушками и улыбался тем, кто шел мимо. На толстом коврике, брошенном на асфальт, все равно было, вероятно, не очень тепло, на руках у него были нитяные перчатки с обрезанными пальцами. Новая светлокоричневая «обливная» дубленка полурасстегнута, фирменные джинсы заправлены в недешевые кожаные полусапожки на толстой микропорке, на шее теплый шарф с начесом. Он работал нищим в Гамбурге на набережной Эльбы. Утром мы, в последний раз гуляя по городу, проходили мимо него, а сейчас он махал нашему пароходу, уходящему в кругосветку. Где-нибудь в новогоднем Ленинграде тех времен он, просто продав все это, мог бы прожить безбедно не один месяц. Но беднягу судьба занесла в Гамбург, и он выбрал это место. Только много лет спустя, пожив в этой стране, я усвою, что это был абсолютно добровольный выбор – каждый рожденный тут может и сейчас получить от государства нормальное жилье и деньги на совсем неголодную жизнь – достаточно заполнить несложную анкету. А может ночевать на скамейке у вокзала в обнимку с большой бутылкой любимого вина – свободный выбор свободного человека. Может быть, потому, сделав его, он и улыбался…
Мы уходили в кругосветку. Даже сегодня, когда давно уже не существует железного занавеса, и названия мировых столиц и экзотических курортов звучат для многих россиян повседневной реальностью, находящейся в зоне «шаговой доступности», тот наш маршрут, по-моему, все равно выглядит классно.
Мы
…Это совершенно разные вещи – шторм в море и океане. Передать разницу словами почти невозможно – она в рождающихся ощущениях. Казалось бы, одна и та же безбрежная масса воды без берегов, с неимоверной силой поднимающая огромный корабль вверх и роняющая его вниз, наклоняя на борт… И все-таки подспудная мощь океана, во власти которой оказываешься, совсем иная. Кажется, что волна идет тяжелее и медленнее, осознавая собственную силу, она выше и выглядит куда более грозной. После пяти-шести баллов на «Горьком» нельзя уже было выпускать стабилизаторы качки и остается только слушать, как глухо скрипят роскошные лестницы на всех палубах, все равно именуемые трапами. Пассажирские лифты выключены, большая часть туристов не выходит из кают, рестораны на обед полупусты. Жизненное пространство сокращается до нескольких квадратных метров родной каюты, в которой можно поблагодарить судьбу, что не стал в этой жизни штурманом, вахту которых там, на мостике, не отменить, не перенести… Зато, если, собрав всю волю, заставить себя, переступив через комингс, выйти на открытую палубу, с трудом захлопнув за собою вырываемую ветром тяжелую дверь, и, удерживаясь за поручень, минуту продержаться, глядя на штормящую Атлантику, навсегда осознаешь всю мелочность повседневных человеческих разборок. И еще раз, кстати, укрепляешься в чувствах к своему судну, защищающему тебя от этого буйства стихии – однажды совместно побежденный страх роднит больше общего умиротворения.
А оно было уже рядом. Утопающий в тропической зелени кусочек земли, первая маленькая часть Америки, остров из группы Антильских и государство с красивым именем Гренада. Здесь не было причала для таких судов, как наш «Горький», – думаю, нет его и сейчас. Мы стояли на рейде, на якоре, и возили туристов на берег ботами. Меня с «уоки-токи» послали на берег с первым же ботом – организовать прием и высадку. С одной стороны было чуть обидно – многие из экипажа, измотанного непростым переходом через океан, получили возможность махнуть на местные пляжи, представляющие собой живую копию картинки «Баунти». А мне пришлось стоять на берегу, отчитываясь по радио перед вахтенным на судне о прибытии очередного катера. Зато я на всю жизнь наслушался местного фольклора – группка веселых негров устроила перед гостями выступление местного джаз-бэнда, составленного из шести-семи больших железных бочек, служивших совсем недавно емкостями для топлива. Используя палки и собственные ладоши, они наяривали с таким энтузиазмом и так громко, что бедные немцы, восхищенно поцокав языками, тут же торопились подальше вглубь живописного острова. И только я был вынужден слушать эти милые, но несколько однообразные, мелодии несколько часов подряд. Один общительный негр в рваной майке, проникшись доверием, даже предложил мне его заменить, пока он добежит до соседней дюны, чтобы облегчиться, но я не решился.
Я потом следил за судьбой этого чудо-острова – стране не очень везло. Через пару лет тут пришла к власти партия с идеологией, близкой к коммунистической. Ребята быстро установили связи с СССР и Кубой и позвали кубинцев строить современный, якобы гражданский, международный аэропорт, но через несколько лет перессорились между собой и начали друг в друга стрелять. Хуже всего, как всегда, пришлось и без того едва сводящим концы с концами местным чернокожим обывателям, началось что-то вроде гражданской войны. Американцы, недовольные бардаком, творящимся у них под боком, и жалея несчастных гренадцев, высадились на остров и быстренько навели порядок, выкинув возмущающихся кубинцев, на поверку оказавшимися не столько строителями, сколько военными. Сейчас Гренада – член Содружества, живет все так же, главным образом за счет круизного туризма. Картинка с «Баунти» изменилась мало, джаз на пустых металлических бочках по-прежнему ласкает уши приезжих.
Потом мы зашли в Порт оф Спейн – столицу Тринидада и Тобаго, маленький городок в типично колониальном стиле; где – то у меня до сих пор валяется местный доллар с изображением характерной улочки с рядами невысоких домиков.
Заканчивался декабрь. Если вечером или ночью попадал на открытую палубу, то поначалу застывал в недоумении – дело не только в том, что звезды на небе тут были ярче и крупнее, – с каждыми сутками движения они постепенно менялись. Привычные с детства созвездия исчезли, и на тебя смотрели совершенно новые звездные сочетания – вместо Полярной Звезды, к примеру, Южный Крест. Осознать в разгар влажного тропического лета, что где-то дома лежит снег, было не просто, и только очередная дата на календаре да поздравительные радиограммы убеждали, что в Союзе зима. Тридцать первого декабря мы зашли в Ла-Гуайру, городок неподалеку от столицы Венесуэлы Каракаса. Днем была автобусная экскурсия для экипажа – со смотровой площадки был хорошо виден внизу огромный город, уютно лежащий в долине на фоне Анд.