Фанфик Четверо лучших

айронмайденовский

— Что он должен что-то принести, — неохотно поведал Снейп. — Я и сам не до конца понял, но они... — он понизил голос. — Они владеют какой-то иной магией, не такой, как наша...

— Эльфийской? — я вспомнил утреннюю идею Поттера.

— Нет... Это больше на шаманизм похоже. Ну, когда душа по желанию шамана отрывается и уходит в иные миры, с духами общается, с предками... Вот это оно.

— А что принести?

— Дар? — предположил Снейп и сам задумался. — Не знаю, эти ненормальные друг друга понимают, а вот их понять

проблематично. Я так понял, что из мира мёртвых без дара не возвращаются. Или это только про тех, кто для исцеления туда пришёл...

— Скабиор ещё, — медленно произнёс я, снова вызывая в памяти образ нахального егеря. — Ты уже понял, что он за фрукт и что творит?

— Он? Издевается над нами, — мрачно ответил Северус. — В буквальном смысле лижет пятки Лорду. Пародирует светский этикет. Который, кстати, нужно знать, чтобы пародировать так, как он. И я не поверю, если ты скажешь, что он дурачок с большой дороги и сам не понимает, что делает. Я его глаза хорошо рассмотрел — умные.

— Тебе виднее, ты окклюмент, — вздохнул я. — Пойдём, посмотрим, какова степень разрушения?

Мы вышли из моего кабинета плечом к плечу и спустились на второй этаж. И одновременно прислушались: в коридоре раздавалось пение.

— Oj, po-nadVolgojlesazelenejut,

Veshnije vetry nad bashnyami vejut.

Oj, nad rekoj pesnya letit,

Russkaja shir′ v pesnye zvuchit.

Duj, veterok, pesnyu nesi.

Pust′ jejo slyshat vse na Rusi...

Мы замерли. Баритон дрожал, не справляясь с самыми высокими нотами, а тенор не справлялся со словами вообще, подтягивая только мотив, но коридор, увешанный картинами, гобеленами и заставленный вазами, словно преобразился. Стены будто поплыли куда-то, раздались в стороны, а мелодия лилась, широкая и торжественная, как огромная медленная река, и столько было в ней тоски...

Мы вышли из-за поворота осторожно, чтобы не спугнуть, самим себе не желая признаваться, что незнакомая песня вдруг разом вскрыла в душе огромный нарыв. Северус отвернулся и тайком поднёс руку к лицу, хотя, возможно мне только показалось.

В коридоре с ногами на подоконнике сидел Долохов, а Розье, стоя рядом, обнимал его, положив подбородок ему на плечо.

— Привет, — сказал Ивэн, первым заметив нас. Антонин оборвал себя на полуслове и замолк, просто глядя в окно. Наверняка стеснялся петь при чужаках. Так, а Розье ему, значит, уже не чужак? Интересно...

— С добрым утром, — поздоровался я. — Простите, не хотели мешать. Не знаете, где... хм... Белла, например?

— Не знаем, — откликнулся Ивэн, в то время как Долохов не сказал ни слова. Я прекрасно понял, что им не до нас, и потянул Северуса прочь.

— Ну вот, началось, — шёпотом произнёс тот, пока мы удалялись вглубь коридора. — Хотя оно давно началось. Toshkaс зимы почти не разговаривает, теперь вот с Розье... спелся.

— На почве тоски по родине, — поддакнул я. — А

красивая песня, правда?

— Красивая... — вздохнул Северус, словно невзначай коснулся моих пальцев и тут же отдёрнул руку. Я почти что силой взял его за запястье, и повёл рядом, зная, как нужно ему почувствовать меня. И каким я был идиотом, что столько лет этого не понимал. Северус не выдернул руку, только опустил голову.

За нами закрылись двери проходной Зеркальной гостиной, и только в следующем коридоре я понял, что показалось мне странным в оставшейся позади комнате: по-прежнему чёрное и белое, но в зеркалах за нами по пятам шли два совершенно незнакомых человека....

89. ГП. Лифт

Я оттеснил Драко в сторону, но не потому, что не хотел, чтобы странная палочка из тёмного дерева смотрела ему в грудь. Я не имел права прятаться за спиной своего вассала. Однако я уже понял, что именно очки позволяют мадам Шервингофф видеть сквозь Оборотное и мантию-невидимку. Книззл задери этих невыразимцев...

— Я не имею права объяснять вам детали, мэм, — сказал я. — Но именно сегодня нам с Драко необходимо разыскать в Министерстве один весьма тёмный артефакт, который подлежит уничтожению во имя победы.

Сам не знаю, почему я заговорил такими канцеляризмами, наверное, думал, что строгая невыразимка лучше меня поймёт.

— В таком случае, объясните, почему на эту операцию послали именно вас и в такой... неподходящей компании, — потребовала ведьма.

— Неподходящей? — вопросил Драко. — Чем это я ему не подхожу?

Я проигнорировал вопль возмущённой души и ответил сам:

— Меня никто не посылал, мэм. Дело в том, что я с некоторых пор действую самостоятельно, в отрыве от каких бы то ни было организаций.

Если она знала об Ордене Феникса, то она должна была понять намёк; в случае же, если нет, фраза несла лишь общий смысл.

— И все люди, которые действуют со мной, прошли жёсткую проверку, — добавил я. Шервингофф подозрительно посмотрела на Драко, который сосредоточенно рассматривал стену кабинки.

— Проверку чем?

— Обстоятельствами, — отрезал я. — Если это все вопросы, мэм, то позвольте нам продолжить операцию, ибо действие Оборотного зелья не вечно.

Шервингофф ещё раз окинула Драко взглядом.

— На каблуках неудобно, когда будете убегать, — сказала она, и я понял, что мы почти что выиграли. — Что за артефакт?

— Крестраж Волдеморта, — выдал я, ни секунды не колеблясь. Я помнил, что, по рассказам, Отдел Тайн, как и Гринготтс, не касаются никакие политические изменения, и за сохранение секретов можно не волноваться. Если же кто-то кроме непосредственных участников событий и знал, что такое крестражи, так это невыразимцы. Тем более, заместитель начальника отдела.

В лице Шервингофф ничего не дрогнуло, однако она отстранилась от нас, как будто не желая верить.