Фани – мадемуазель из Удмуртии. Часть вторая
Шрифт:
Наталье не терпелось побыстрее выскочить из дома в залитый солнцем парк. Она ответила скороговоркой, поглядывая в окно и теребя руками фалды на платье:
– Мне больше интересен наш край. И я бы с удовольствием посетила Санкт-Петербург. Когда вырасту, уеду к брату с сестрой, буду блистать на балах.
Анатолий скептически хмыкнул:
– Тебе бы все блистать. Останешься здесь, выйдешь замуж и будешь блистать где-нибудь в Сарапуле.
Наталья притворно засмеялась, словно брат сказал что-то ужасно забавное, показала ему язык и в одно мгновение скатилась по лестнице, перепрыгивая
– Зато я буду с мужем путешествовать по Европе, а ты всю жизнь, как папенька, прослужишь на заводе!
Анатолий, сделал вид, что не слышит сестру, степенно поклонился горному инженеру и начал было спускаться по лестнице, но вскоре не удержался и помчался вслед за сестрой. Раздался крик и девчачий визг.
Фани закатила глаза.
– Тяжело вам с ними? – сочувственно спросил молодой человек.
– Уже легче. Когда я только приехала из Воткинска, они были совсем непослушными. Их учитель, месье Шарль, больше занимался собой и местными горничными, чем детьми. Сейчас, Натали и Анатоль стали гораздо лучше. Думаю, как повзрослеют, их ссоры закончатся. Вы к Алексею Ивановичу? Или к Софье Ивановне? Уверена, они будут рады вас видеть.
Девятнадцатилетняя Софья Ивановна Нератова и ее двадцатилетний брат Алексей несколько дет назад тоже были воспитанниками мадемуазель Дюрбах. Алексей Нератов успел отучиться в Оренбургском Неплюевском военном училище и приехал в отпуск перед началом службы по распределению. А Софья Ивановна изучала французский язык и говорила уже совсем без акцента. Оба сдружились с Арсентием Петровичем Прокопьевым, дворянином из обедневшего, но благородного рода, получившим образование в Петербургском корпусе горных инженеров и переведенным в Ижевск. Начальство ценило талант и изобретательность молодого инженера.
Арсентий Петрович покраснел и пробормотал:
– Да-с, к Алексею. На заводе кавардак, производство из-за потопа остановлено. Пока рабочие убирают воду из цехов, службу инженеров, чтобы под ногами не мешали, распустили. Оставили пару человек – наблюдать за ходом работ. Я смог вырваться.
Фани сделала вид, что не заметила смущения Прокопьева. И хотя она знала, что Алексея нет дома, но говорить об этом не стала и поспешила вниз, на крики детей, которые, впрочем, почти сразу превратились в смех, звенящий на весь дом.
Пока Фани, шурша платьем, спускалась по лестнице, дверь в дом отворилась, и в прихожую вошел немолодой, но приятный круглолицый мужчина в дорожном сюртуке. Он снял фуражку и передал ее старику-швейцару. Под головным убором обнаружилась плешь, которая, однако, даже молодила гостя, делая его облик завершенным и милым глазу. Мужчина подождал, пока старик щеткой сметет пыль с фалд запылившейся в дороге одежды, и, наконец, повернулся лицом к лестнице. Фани радостно вскрикнула, взмахнула руками, словно хотела пролететь оставшееся до прихожей расстояние и поспешила вниз. Яблоко выпало из ее руки, запрыгало по ступеням, докатившись до ног вошедшего. Тот расплылся в улыбке и поклонился, всем своим видом выражая радость встречи.
– Дорогая мадемуазель Дюрбах, здравствуйте! Я очень-очень рад вас видеть! – В голосе вошедшего чувствовалась взволнованность.
– Ах, Сильвестр
– Как же приятно, что вы меня не забыли. Меня действительно не было в России. Как раз после нашего с вами совместного расследования случилась служебная командировка, по итогам которой меня повысили. Так что в этом есть и ваша заслуга. Хотя, когда мы расставались, вы, кажется, были сердиты на меня. Позвольте поцеловать вашу ручку! – Советник с улыбкой смотрел на девушку, любуясь ее ладной фигуркой и сияющим лицом.
Фани смутилась, но руку протянула. Мужчина прижал ее к губам.
– Ах, ваши руки пахнут яблоками. Этот запах не давал мне покоя все то время, что я не видел вас. – Сильвестр Васильевич поднял надкушенное яблоко и аккуратно положил его на столик рядом с зеркалом. – Так вы считали месяцы от нашей последней встречи? Могу ли я надеяться, что вы скучали по мне?
Легкий румянец проступил на щеках девушки. Она сделала строгое лицо и уже спокойным голосом ответила:
– Вовсе нет, господин Лагунов. Я скучала по нашим секретам и расследованиям.
– О-о-о! Вот этого я и боялся! – советник притворно схватился за голову, – Из-за это мне даже пришлось уехать в Пруссию!
– Вы все смеетесь! А то, что я здесь, служу в доме у генерала Нератова, вас не удивляет? – спросила суровым голосом гувернантка, но глаза её по-прежнему радостно блестели.
– Дорогая мадемуазель Фани, неужели вы думаете, что я не следил за вашей жизнью? Конечно, я знал, что вы оставили дом полковника, точнее, уже генерала Чайковского. И перебрались в Ижевск, к его превосходительству господину Нератову. Уж не за мной ли вы поехали? Мне было бы приятно! – Сильвестр Васильевич Лагунов подкрутил изящный ус.
Фани отвернулась и принялась рассматривать себя в зеркале, краем глаза поглядывая на советника: видит ли тот, как она хороша?
– Вы, Сильвестр Васильевич, нисколько не изменились. Зарубите себе на носу: я сама себе зарабатываю на жизнь, и сама выбираю, куда мне ехать. И уж точно – не за вами! Поклонников у меня и здесь хватает.
– Ничуть не сомневаюсь! Ну вот, мы опять принялись ссориться, как в старые добрые времена. Я бы с удовольствием продолжил нашу перепалку, но вызван по срочному делу, – мужчина перешел на заговорщический шепот, и Фани, поддавшись этому нехитрому обману, с любопытством уставилась на него. А Лагунов, словно и не замечая её интереса, суховато поинтересовался:
– Не подскажете ли, где генерал Нератов?
– Должно быть, на балконе, наблюдает за происшествием. Вы уже слышали?
– О промоине? Разумеется. Однако не думаю, что это могло послужить причиной моего вызова. Я буду рад поболтать с вами после моего разговора с генералом, а сейчас позвольте откланяться.
Лагунов лихо щелкнул каблуками и наклонил свою красиво седеющую на висках голову.
Фани, понимая, что эта битва ею проиграна, погрозила пальцем:
– Если вас долго не будет – я вас сама найду, и тогда вы не отвертитесь – расскажете, где были и что делали весь прошедший год.