Фани – мадемуазель из Удмуртии. Часть вторая
Шрифт:
– Конь господина Чайковского?
– Да. Он его отдал Василию, своему конюху, которого вы спасли от каторги, когда того обвинили в убийстве иконописца. Вы знали, что Василий и Онисья получили вольную? И оба сейчас здесь, в городе. Василий договорился о постое коня в местной конюшне. Иван Александрович так влюбился в Янтаря, что дал место бесплатно.
– А как сам Василий?
– Устроился на завод. Уже мастер участка. Онисья там же работает, на кухне. Мальчика Мишку помните?
– Веселый такой, балагурил все время?
– Да, он тоже здесь. Уже не Мишка – целый Михайло, девятнадцати лет от
– Время бежит. А что вы скажете о Болховском? Он, кажется, влюблен в вас.
Фани сделала круглые глаза.
– Да? Я не заметила!
Лагунов рассмеялся:
– Ой, не верю! Так что вы скажите про этого о-о-очень молодого человека?
– Ну то, что он, для начала, молод.
– И красив.
– И красив, если вы настаиваете. Служил в Дворянском полку в Петербурге и из-за дуэли был переведен в Ижевск. Говорят – была замешана женщина. За него кто-то похлопотал, и его перевели на Ижевский оружейный завод помощником начальника завода, а затем его заметил генерал-губернатор и взял к себе. Господин Болховский завоевал полное доверие Ивана Александровича. Дружен с его старшим сыном Алексеем, который сейчас гостит в отпуске перед распределением. Вредных привычек я у господина поручика не замечала. Умен, образован, амбициозен. Западник. Восхищается Францией.
– Ну конечно, – поддакнул Лагунов.
– Да вы ревнуете, Сильвестр Васильевич! – Фани рассмеялась. – Напрасно.
Лагунов, не ответив на выпад, попросил:
– Вернёмся к тем, кто живет в доме.
Фани разочарованно продолжила.
– Ну, дети, в первую очередь. Я их гувернантка. Из старших – Алексей. Он дружен с Болховским. В этом году окончил Оренбургское Неплюевское военное училище. Воспитанный молодой человек. Увлекается оружием. Хотя в Ижевске им кто только не увлекается! Город оружейников, этим все сказано. Еще есть София, младшая сестра. Замечательная девушка. На выданье. И, как мне кажется, может сделать прекрасную партию. За ней ухаживает приятный молодой человек, дворянин, инженер, Прокопьев Арсентий Петрович, он жил в столице, но был переведен в Ижевск. София с ним дружит, но за глаза называет «восторженным рохлей». А сама с удовольствием проводит время с поручиком Болховским, который, однако, делать предложение нашей барышне не торопится, хотя для него это отличная партия!
– Вот как? Ну, раз зашла беседа о замужестве… Я в свою очередь поинтересуюсь: а вы, мадемуазель Дюрбах, нашли жениха?
Фани, сверкнув глазами, сухо ответила:
– А я и не искала! Не по мне это – жить по чужой указке.
Лагунов засмеялся.
– Как же мы с вами похожи! Оба не хотим влезать в оковы брака. Наверное, поэтому мне так легко с вами общаться, дорогая Фани. Вы безо всякого жеманства говорите то, что думаете. Останемся друзьями, не станем более ссориться? Согласны?
– Договорились!
– Вернёмся к теме беседы. Что касается Прокопьева…Часто ли он бывает в доме?
– По вторникам и четвергам, в открытые дни. Вот и сегодня вечером должен быть. Придет разная публика. Здешний главный врач, Смирнов Петр Тимофеевич, интеллигентнейший человек, весельчак и балагур. Наверняка будет графиня Альбина Петровна Козырева, родственница Нератовых. Эта дама – тоже лошадница. Они с Иваном Александровичем или играют в вист, или пропадают
– А что скажете про супругу Ивана Александровича?
– Вы не успели с ней познакомиться? Фавста Ермолаевна – приятная дама во всех отношениях, иначе бы я не согласилась служить при доме. Она без ума от своих младших детей, но вредит им своей любовью: Натали и Анатолю явно не хватает дисциплины. Вот поэтому я и здесь: воспитать детей для общества, дать им крепкие познания в иностранных языках, математике, географии и мировой истории. А вот русскому языку их учит Ангелина Петровна, тетушка, она тоже проживает в доме. Кстати, доктор ее уважает и частенько к ней заходит.
– Ухаживает?
– Скорее нет, чем да. Ангелина Петровна – старая дева. Но чем-то увлекла нашего доктора. Мне самой удивительно – что может быть между ними общего?
– Как считаете, мог ли кто из домашних знать о секретных бумагах?
– Так речь идет о краже секретных бумаг?
Лагунов поперхнулся: с этой женщиной надо держать ухо востро. Однако, Фани, словно и не заметила своего вопроса и продолжила болтать так, будто тайные государственные дела ей не интересны, а кражи случаются каждый день:
– Думаю, нет, – продолжила она без паузы. – Домочадцы не обсуждают заводские дела.
– Дорогая Фани, – Лагунов осторожно подбирал слова, посматривая на смекалистую гувернантку, – вы же понимаете, что никто не должен знать о совершенной краже?
– Сильвестр Васильевич, я же не дура! Никто! Даю слово.
– Хотелось бы верить. И без самодеятельности, пожалуйста. Надеюсь, город Воткинск вас чему-то научил, и вы сами больше не броситесь в опасную передрягу, как в прошлый раз. Если хотите мне помочь – обращайте внимание на то, что вам рассказывают посетители дома. Замечайте странное, необычное, какие-нибудь неточности во времени или действиях. Но, умоляю вас, ничего не предпринимайте самостоятельно! Это может быть очень опасно.
Фани хитро улыбнулась и, не отвечая на последнюю реплику статского советника, медленно и демонстративно присела в глубоком книксене, опустив глаза в пол. Откинула непослушную прядку волос, выпавшую из-под ажурной наколки на голове, отлично понимая, что, вот такая, покорная с виду, она чудо как хороша. Лагунов и в самом деле залюбовался. "Au revoir, monsenior Lаgunove" – проговорила девушка сладким голосом. Лагунов в смятении смотрел на очаровательницу. Фани неторопливо выпрямилась, сделала несколько шажков по направлению к выходу и уже хотела было удалиться, когда дверь с грохотом распахнулась и в комнату ввалился управляющий дома. Странная гримаса удивления и испуга застыла на его лице. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла похожей на оскал.
– Мадемуазель Дюрбах, господин статский советник… Прощу прощения за вторжение. Там, наверху… – Он умолк и выразительно ткнул пальцем в потолок.
– Аркадий Иванович, да что с вами? – Гувернантка подбежала к подоконнику, налила из стоящего на нём графина воды в стакан и подала управляющему. – Выпейте скорее!
– Там … – Аркадий Иванович, стуча зубами о край стакана, опять ткнул пальцем в потолок, – Ангелина Петровна убита. Вся комната кровью забрызгана!
Фани ахнула.
Статский советник пулей вылетел из кабинета. Аркадий Иванович помчался за ним.