Фантасмагория смерти
Шрифт:
***
Проходит неделя. Я безуспешно пытаюсь связаться с Лейлой. Кажется, она меня заблокировала. Вроде как никто из моих знакомых не в курсе о произошедшем. По крайней мере Никита. Мы не говорили про ту ночь, да и вообще особо как-то не общались больше. Некогда. Оксана добилась своего, и теперь свободное время на работе мне только снится.
Среда. Утро. Как всегда, выхожу из дома, чтобы отправиться на работу, и закуриваю по пути. Обхожу свой двор и беру курс
– Антон Олегович?
– Да, это я.
Мужчина достает ксиву. С виду он весьма упитанный, с короткой стрижкой и в черной кожаной куртке.
– Старший оперуполномоченный Тагиев. Пройдемте, пожалуйста, с нами.
– В смысле пройдемте? А что происходит?
Ко мне подходит полицейский и толкает в плечо. Ему помогает второй мужчина в черном. Он хватает меня под руку, и вся компания дружно ведет меня в сторону припаркованного на дороге полицейского бобика. Потрясающе. Только привода в ментовку мне еще не хватало.
Пытаюсь освободиться:
– Ребят, я как бы на работу опаздываю.
– Ничего. Подождет твоя работа.
Меня сажают в полицейскую машину, и мы куда-то уезжаем.
Проходит час. Я сижу на стуле в кабинете. Передо мной стол, по ту сторону – еще одно маленькое креслице. Идеальное место для допросов. Прям как в американском кино. Заходит мужчина в форме и обойдя стол обращается ко мне:
– Личные вещи, ключи, документы – все выкладывай, и побыстрее.
Я неохотно подчиняюсь. Сперва кладу кошелек, затем паспорт, ключи от квартиры… следом идут пачка сигарет и даже горстка семечек, завалявшаяся в кармане куртки. Пытаюсь прояснить ситуацию:
– А можно узнать какого хрена я тут делаю?
Полицейский не отвечает. Он поднимает со стола мой паспорт, открывает его и быстро просматривает. Затем кладет его обратно на стол и берет в руки мой кошелек. Открывает кошелек и осматривает каждый кармашек. Ну, это уже хамство. Решаю попробовать его осадить:
– А ничего что это мое? Вам кто вообще право дал чужие вещи трогать? – Я негодую.
Мент продолжает игнорировать мои вопросы. Изучив как следует содержимое моего кошелька, он выдает:
– Нихера вы, инструктора… зарабатываете больше чем мы.
Он кидает кошелек на стол и поворачивает голову в сторону двери. В этот момент заходит опер Тагиев с маленькой папкой документов, и садится в кресло напротив меня. Он говорит:
– Скажите, Антон, что вы делали в ночь с субботы на воскресенье двадцать пятого февраля?
И тут до меня доходит почему я здесь оказался. Ночь… клуб… Лейла! Эта сучка что, написала заявление об изнасиловании?! Ну твою же мать, а?! А поднять трубку и все обсудить не судьба? Я целую неделю ей звонил! Вот же паскуда!
Понимая, что скрывать что-то нет смысла, решаю сказать правду:
– Отдыхал с друзьями в клубе.
– Отдыхали с друзьями в клуууубе,
Сперва многозначительно молчу, делая вид что внимательно рассматриваю фото. Затем отвечаю:
– Ну виделись той ночью. Под утро разошлись.
– А вы знаете, господин Сиджанский, что эта девушка была изнасилована той же ночью? Скажите, у вас есть алиби?
– Нет… а зачем мне алиби? – Веду себя так, словно я тут царь.
– То есть вы свою вину не отрицаете?
– Вину в чем? В том, что она прибухнула и дала мне? Слушайте, если вы хотите пришить мне дело об изнасиловании, то вперед. Но хочу, чтоб вы знали – это дерьмо со мной не прокатит! С кем угодно, но только не со мной.
– Мы ничего вам пришивать не собираемся. Нам нужны факты! Человек наглотался таблеток и чуть не скончался! Вы понимаете, чем вам это грозит?!
Я опускаю голову и обвожу рукой свое лицо. Надо что-то сказать. Думай, Антон… Думай!
– Ладно. Что вы там хотел, факты? Мы танцевали в клубе, бухали как все нормальные люди. Она на меня вешалась всю ночь. А под утро я ее трахнул в переулке, и мы попрощались. Вот вам факты.
– Это – уголовная ответственность, господин Сиджанский. От трех до шести лет.
Я сижу и медленно закипаю. В какой-то момент во мне просыпается дикая злоба. Мне очень хочется обозвать здесь всех, смешать их с говном, а затем встать и свалить из этого места, как ни в чем не бывало. И с каждой секундой, проведенной здесь, это желание возрастает. Делаю глубокий вдох и решаю не сдерживать себя в высказываниях:
– Знаете что, товарищ… как вас там? Гагиев? Нагиев? Я плевать хотел на вашу ответственность! Я никого не насиловал и точка. Все, что произошло той ночью – случилось сугубо по обоюдному согласию. А если вы решили закрыть невинного человека только из-за того, что какая-то шлюха сперва нагнулась раком, а только после включила свою голову – ни черта у вас не выйдет! Я не сяду… а вам, коллеги, настоятельно рекомендую ловить настоящих преступников! У нас куда не плюнь, везде ворье и взяточники. А сейчас я хочу встать и уйти отсюда нахрен, вам это ясно? я хочу ВСТАТЬ И УЙТИ ОТСЮДА НАХРЕН!
Тагиев побледнел. Кажется, он потерял дар речи. Переглянувшись с ментом в форме, Тагиев глядит мне в глаза и, сложив руки перед собой на столе, спокойно себе выдает:
– Ясно.
Делаю невозмутимое лицо и спрашиваю:
– Я могу идти?
– Да, можете идти.
Забираю свои вещи и раскидываю по карманам куртки. Встаю из-за стола. Оба товарища смотрят на меня молча, будто застыли. Игра в плохого и плохого полицейского явно провалилась. Внезапно кто-то из коридора открывает дверь и встает у прохода в ожидании, когда я покину помещение. Сложив пальцы пистолетиком, стреляю в Тагиева. После – разворачиваюсь и ухожу прочь из этого злосчастного места.