Фантастические сказки

Энсти Ф.

–  Я уж и так очень обязан вам, сударь, - сказал профессор, - за целые сутки самой острой угнетающей тоски и нестерпимой физической муки, причиненной без желания воспользоваться тайными силами. Поэтому признательность, какую я мог бы вам выразить, была бы весьма сомнительного свойства. Что же касается вас, Вентимор, - прибавил он, обращаясь к Горацию, - я не знаю… я могу только догадываться… о роли, которую вы сыграли в этом деле, во всяком случае, поймите раз и навсегда, что все сношения между нами должны прекратиться.

–  Папа, -

сказала Сильвия дрожащим голосом, - Гораций и я уже решили разойтись.

–  По моему настоянию, - объяснил Факраш, - так как такой союз совершенно не соответствует его достоинству и положению.

Эта откровенность окончательно разозлила профессора, характер которого далеко не улучшился, хоть он и подвергся недавним испытаниям.

–  Никто не спрашивал вашего мнения, сударь!
– огрызнулся он.
– Личности, только недавно освобожденной от долгого и, как мне известно, вполне заслуженного заключения, едва ли подобает столь авторитетный тон. Будьте любезны не вмешиваться в мои домашние дела.

–  Превосходно сказано, - заметил невозмутимый джинн.
– Пусть крыса, которая находится в лапах леопарда, твердо помнит правила вежливости и воздерживается от вызывающих слов. Обратить тебя опять в мула не составит для меня затруднений.

–  Я, пожалуй, неясно выразился, - поспешил заметить профессор.
– Я… я только думал вас поздравить с тем, что вы счастливо избежали последствий того, что… что я считаю судебной ошибкой. Я… я убежден, что в будущем вы будете применять ваши выдающиеся способности для лучших целей, и я бы предложил вам оказать большую услугу этому несчастному молодому человеку, воздержавшись от дальнейших трудов на его пользу.

–  Слушайте, слушайте!
– Гораций не мог не вставить этого восклицания, хотя так тихо, что никто и но услышал.

–  Я далек от этого, - возразил Факраш.
– Он стал мне любимым сыном, которого я намерен возвести на золотую вершину благополучия. Поэтому я избрал ему жену, в сравнении с которой эта дочь твоя есть светящийся червяк перед полной луной или неоперившийся воробей перед райской птицей. И свадьба будет отпразднована через несколько часов.

–  Горации, - воскликнула Сильвия, вся вспыхивая, - почему ты мне но сказал этого раньше?

–  Потому что я в первый раз об этом слышу, - отвечал несчастный Гораций.
– Он всегда огорашивает меня какой-нибудь неожиданностью, - прибавил он шепотом, - но это ни к чему никогда не приводит. И он но может женить меня насильно, это понятно!

–  Нет, - сказала Сильвия, кусая губы.
– Этого я никогда и не предполагала.

–  Я покончу с этим сейчас, - ответил он.
– Теперь послушайте, г. джинн, - прибавил он, - я не знаю, с каким новым планом вы носитесь, но если вы думаете женить меня на ком-нибудь, в особенности…

–  Разве я тебе не сообщал, что имею в виду получить для тебя руку царской дочери необычайной красоты и совершенства?

–  Вы отлично знаете, что никогда

не упоминали об этом раньше, - сказал Гораций, в то же время успокаивая расстроенную Сильвию.

–  Не ропщи, о, дева, - посоветовал ей джинн, - ибо это ради его благополучия. Хотя он сейчас тому не верит, но когда увидит ослепительную красоту ее образа, то обомлеет от восторга и забудет про твое существование.

–  Ничего подобного!
– в диком гневе сказал Гораций.
– Поймите, что я не намерен вступать в брак с принцессой. Вы можете (что вы уже сделали) помешать мне жениться на Сильвии, но вы но в силах заставить меня жениться на ком-нибудь другом. Попробуйте-ка!

–  Когда ты увидишь совершенство твоей невесты, не придется тебя принуждать, - сказал Факраш.
– И если ты откажешься, то знай: ты подвергнешь страшным бедствиям тех, кто тебе здесь дорог.

Ужасающая неопределенность угрозы окончательно сокрушила Горация. Он не мог придумать, не смел даже вообразить себе, какие последствия для его любимой Сильвии и ее беспомощных родителей мог бы повлечь за собой его настойчивый отказ.

–  Дайте мне срок, - сказал он со вздохом.
– Я хочу еще переговорить с вами об этом.

–  Простите меня, Вентимор, - сказал профессор с язвительной вежливостью, - но хотя обсуждение ваших брачных дел и интересно для вас и вашего покровителя, я бы, однако, предпочел, чтобы вы выбрали более подходящее место для переговоров, исход которых предрешен заранее. Я утомлен и измучен, почему и был бы признателен, если бы вы и этот господин уволили нас от дальнейшей беседы.

–  Слышите, г. Факраш?
– сказал Гораций сквозь зубы.
– Нам пора уходить. Если вы сейчас удалитесь, то я скоро последую за вами.

–  Я тебя буду ожидать, - ответил джинн и, к ужасу г-жи Фютвой и Сильвии, исчез в одном из шкафов.

–  Вот, - сказал Гораций уныло, - вы видите, в каком я положении?! Упрямый, старый черт прижал меня к стене. Я погиб.

–  Не говорите так, - сказал профессор.
– Вы накануне блестящего союза, в котором мы желаем вам найти счастье, все мы желаем вам счастья, - прибавил он колко.

–  Сильвия, - сказал Гораций, все еще медля, - прежде чем я уйду, обещай мне помнить, что все, что я сделаю, будет ради твоего блага.

–  Пожалуйста, не говорите так, - сказала она.
– Мы можем никогда не увидаться более. Пусть же к моему последнему воспоминанию о вас не примешивается мысль о вашем лицемерии, Гораций!

–  Лицемерии!
– воскликнул он.
– Сильвия, это слишком! Что я сказал или сделал такого, чтобы вы могли так обо мне подумать?

–  Я вовсе не так наивна, как вы полагаете, Гораций, - возразила она.
– Я теперь поднимаю, почему все это случилось, почему терзали моего бедного отца, почему вы настаивали на том, чтобы я вернула вам свободу. Но я бы вас освободила без всего этого. Право, все эти мудреные хитрости были лишними.