Фантастика 1977
Шрифт:
– Однако?…
Вечером в рабочем зале станции состоялась дискуссия. Камень Иванны, как наиболее транспортабельный, к этому времени привезли и установили в центре зала. За ним слетали Иванна, Самдар и Василий Финн. Часть камня окрасили из распылителя в синий цвет, казалось, что расплывчатое пятно висит в воздухе без опоры.
– Что все это значит?
– Самдар постучал ногтем - камень звенел.
Был час отдыха, вокруг камня столпились обитатели станции.
– Высказывайтесь, - предложил Самдар.
– Кто что думает?
–Естественное это образование, - поддержала его Иванна, - или искусственное?
– Если
– Почему не мог?
– Потому что само название - горный - говорит само за себя.
– Но здесь другая планета!
– Вот именно… - согласились Иванна, Самдар.
– Может быть, камень рожден в горах, но перемещен в леса?
– Кем?
Трудный вопрос. Переместить кристалл мог кто-то. “Кого-то” на планете не было.
– Если предположить, что камень создан искусственно, то что он - маяк?
– Аккумулятор энергии?
– Памятник?… - посыпались вопросы со всех сторон.
– Погодите, - сказал Самдар, - это уже фантазия.
– Ты сам говорил, - возразила Симона Ронге, - кто что думает.
– Новый мир, - заметил Фаготин.
– Здесь все возможно.
От этой мысли кое у кого по спине прошел холод.
– Планета имеет хозяев?…
– Бросьте!
– возразил любимым словечком Берни.
– Какие хозяева? Работаем четвертый месяц и никого не встретили.
Это звучало успокоительно, а может, хотелось отгородиться от загадки щитом, - все начали искать естественные причины для объяснения.
– Встречаются же на Земле изумруды, исландский шпат. Даже в крупных кристаллах!…
– Крупнее - выращивают искусственно.
Опять вернулись к тому же - к искусственному происхождению камня. Тайной веяло от кристалла, стоявшего в зале.
– Вспоминаю, - заговорил Фаготин, - тайну каменных шаров Бразилии, Коста-Рики. Шары идеально выточены, от нескольких сантиметров до четырех метров диаметром. И тоже в сельве, в болотах. Кто и зачем их сделал? Или они образовались сами?…
Фаготина слушали. Геннадий мог преподнести изюминку в рассуждениях.
– Существовал принцип средневекового монаха Оккама, - продолжал Геннадий.
– “Не умножай число сущностей сверх необходимого”. Может быть, принцип хорош для средневековья, но и в двадцатом веке им пользовались при столкновении с труднообъяснимыми фактами. Дали ему название - “Бритва Оккама”. Больше: “бритвой” пользовались с энергией перевыполнявших план дровосеков.
На секунду Геннадий остановился - положить карандаш, который вертел в руках. Положил.
– Как всякий принцип, - продолжал он, - принцип Оккама односторонен: во что бы то ни стало непонятный факт объяснить естественными причинами… Так и насчет шаров. Вулканический пепел во время извержений скатывался по склонам гор. Кристаллизовался вокруг песчинок, образуя монолитные каменные шары. Их обволакивала порода, консервировала внутри себя, а когда время и непогоды размывали футляр, шары появлялись наружу в готовом виде. Не верите?
– Геннадий заметил иронические улыбки.
– Я тоже не совсем верю. Шары с вишню величиной - допустим. Но с двухэтажный дом… Принцип
Кто-то из картографов засмеялся. Геннадий пожал плечами: - Принципом Оккама можно объяснить все: взлетные полосы в долине Наска в Андах, парящие фигуры космонавтов на скалах Тассили…
– Такой успокоительный принцип, - не выдержала Иванна.
– Баальбек - каменными рубилами, я об этом читала.
– Не будем осуждать двадцатый век… - примирительно сказала Симона.
– Но “бритва”, - воскликнул Финн, - не слишком тонкий хирургический инструмент! “Бритвой” можно зарезать!
– Резали, - ответил Геннадий.
– Сверхточный календарь майя, Антарктиду на древних картах с ее хребтами под километровым льдом - все объясняли, исходя из принципа монаха Оккама…
– С позиций камнерубильной техники, - добавил Финн.
– Вот и кристалл, - кивнул на его реплику Геннадий.
– Предположим, что он вырос сам или его создала молния, выплавив из породы. Объяснение? Объяснение. Примите и успокойтесь… Вижу, что не хотите успокаиваться, - Геннадий жестом предотвратил готовые возражения.
– Я не кончил! Есть иллюстрация к сказанному. К счастью, современная. Мы пришли в болота Альдеры - планета с аборигенами, эпохой палеолита, с пещерным свирепым укладом. Построили космодром из плит, больших, чем в Баальбеке. И, не скроем греха, ушли оттуда. Альды каменными рубилами - совпадение?… - до сих пор крушат покинутый космодром. Надстройки разнесены в прах… Через сто тысяч лет у альдов появятся свой Ньютон и свой Оккам. Останутся плиты в основании космодрома. Кто-то будет пытаться разгадать происхождение плит, увидит на них следы каменных топоров. И “Бритва Оккама” срежет всякую мысль о появлении здесь инопланетных разведчиков. К чему я веду?
– закончил Геннадий.
– Кристалл мне напоминает атомную решетку. Точки пересечения граней - узлы взаимодействия электронов. Похоже на атом. Похоже на символ. Безумная идея, скажете? Может быть, ее - бритвой?…
Охотников выступить с бритвой не находилось. Если на Земле еще остались загадки - те же каменные шары, - что можно ожидать на неизвестной планете?
Поговорили еще, пока Фаготин не предложил: - Кончаем дискуссию. Завтра работа. И послезавтра работа.
Кристалл оставили в зале, на подставке, как он стоял. Только подставку придвинули к окну, освободив середину зала.
Работа продолжалась. Все было просто и повседневно: пленки поступали одна за другой, переснимались на крупный план. Люди давали названия горам и долинам, завершая работу над картами, оживляя незнакомую землю своей фантазией, теплотой.
Названия записывались счетными машинами, передавались с одной станции на другую, чтобы не было дублирования.
Но дублирование возникало.
Симона Ронге озеро в хребтах южного полушария назвала Утренним. Счетная машина замигала желтыми лампами: такое название есть у Галлы Синозы в северной группе.
Симона вызывает Галлу по видео: - Уступи мне название.
– Не подумаю!
– отвечает Галла.
– Оно мне нравится, - говорит Симона.
– Мне тоже нравится.
Симона изобретает уловку: - Я придумала его раньше тебя.