Фантастика 2002. Выпуск 2

Шербак-Жуков Андрей

— Еще три миллиона лет назад, — начала Глайя, — у нас тоже всюду жили драконы. Они нападали, но предки строили заграды. Есть такое слово — заграды? Потом юты размножились, и теперь ящеры живут только в заповедниках. Они не разумные, но в эпосе часто разговаривают.

— Я слышал, что ваша раса очень древняя, — вспомнил я.

— Первому эпосу более двух миллионов лет, — промурлыкала Глайя.

— Вы могли быть первыми в галактике.

— Мы первые.

— Я имею в виду — первыми покорителями космоса. Вы же такие

умные.

Глайя повернула ко мне мордочку и посмотрела снизу вверх. Каштановые глазищи. Крохотная черная носопырка. Изящные усы. И огромные бархатные уши.

— Ты тоже умный, — сказала Глайя. — Я расскажу тебе один наш старый эпос и ты все поймешь.

— Сказку? — Я поднялся с кресла и сел на пол рядом с ней.

— Да, сказку. У нас бывают похожие сказки, — сказала Глайя. — Про драконов, принцесс и рыцарей.

— Наши расы вообще похожи, — кивнул я. — Белковые кислородные организмы, даже клетки почти одинаковые. Есть гипотеза, что мы — одна форма жизни, занесенная на наши планеты из космоса. И метаболизм. Ведь ты попросила капли от головной боли и мы отправились в бокс, когда…

— Здесь надо остановиться. — Глайя требовательно постучала лапкой по моему колену. — Послушай, я рассказываю сказку. Постараюсь перевести дословно. Эта сказка звучит полдня, но я расскажу только сюжет. Давным-давно в поселке N жила принцесса…

— Тогда уж в замке. Принцессы не живут в поселках. Принцесса — дочь из элитного рода. Или у вас различий тоже не бывает?

— Бывают, конечно. В том-то все и дело — принцесса родилась очень красивая. У нее было белое мохнатое брюшко, очень пушистая спинка и самый длинный хвост в округе. У нее были бархатные уши и красивые глаза. Она была очень умной. Еще в раннем возрасте знала множество эпо-сов. Женихи поселения ее очень любили. С ней было ужасно приятно спариваться.

— Так нельзя в сказках. Спаривание — это табу. Ну, в смысле…

— Я знаю табу, я изучал ваш океанский эпос. Хорошо, буду цензурировать. Однажды летним днем принцесса вышла из заграды в дремучую хвою.

— Лес?

— Да, густой хвойный лес. Из надежной заграды. Вдруг из хвои выскочил дракон, схватил принцессу, взлетел в воздух и унес в горное гнездо. Жители поселения решили, что она погибла. Но самый некрасивый жених отправился ее искать. Он шел без отдыха много дней и ночей. ___

Трава, деревья, ручьи и птицы кормили его, согревали и показывали дорогу. Наконец он поднялся в гору и ночью вышел к гнезду дракона. Дракон спал, а принцесса была заперта в каменной темнице. Но он нашел щель, окликнул принцессу и она услышала его. Он был рядом, и они говорили обо всем на свете — ночь до утра.

Глайя замолчала и посмотрела на меня.

— Продолжай, я внимательно слушаю. — сказал я.

— Все.

— Что? Конец сказки?

— Да.

— А в чем смысл?

— Больше ей не было страшно.

— Он не победил

дракона, не открыл темницу?

— Для нашей сказки это не принципиально. Может, победил, может, не победил. Может, не смог открыть темницу. Может, дракон утром съел обоих. Или дракон съел принцессу, а он спрятался. Зато принцесса знала, что рядом друг. Ей не было страшно. Он пришел, чтобы быть вместе. Ведь это важнее всего — быть рядом до самого конца.

— Идиотизм, — сказал я, поднялся с пола и сел в кресло.

— Конечно, сказка очень древняя, — кивнула Глайя. — Но почему идиотизм?

— Вообще-то в сказках добру положено победить.

— Но ведь ты помнишь, что юты не хищники? — Она повернула мордочку. — Откуда в нашем эпосе идея победы?

— Значит, идея поражения? Хорошие сказки.

— В нашей культуре нет идеи поражения. Воспевание жертвенности — тоже эпос хищников. А у нас идея помощи.

— Идея пассивности!

— Нет.

— Превосходно! Глайя, ты знаешь, что твой мех считается самым ценным в галактике?

— Да.

— А знаешь, как еще пять лет назад браконьеры опускались на Юту и стреляли в твоих сородичей? И земляне, и бандиты других планет тайно летали на охоту? Это нормально?

— Ненормально. Было всего пятнадцать случаев, затем мы поставили систему ловушек, теперь этого нет, браконьеры депортируются раньше, чем ступят на планету.

— А это нормально, что убийцы не наказаны?

— Мертвые шкурки не станут живыми ютами. Какой смысл наказывать?

Я не нашелся, что ответить, и только со злостью хлопнул руками по подлокотникам кресла.

— Я попробую объяснить, — сказала Глайя. — Представь, что горная лавина засыпала альпинистов. Вы же не станете мстить лавине?

— Идиотизм, — сказал я. — Непротивление злу.

— Почему непротивление? В нашем эпосе много сказок, где юты мешают дракону убить своих друзей. Просто они не герои и действуют разумно и сообща. Герой-одиночка бывает только в эпосе хищника.

— Почему?

— Потому что герой — это не тот, кто сильнее врагов. Герой — это тот, кто сильнее своих. Ему не должно быть равных в том, что он делает, поэтому герои хищников действуют в одиночку. В наших сказках обычно нет ни героев, ни врагов. Но мне хотелось рассказать тебе именно эту сказку, чтобы ты сравнил со своим эпосом.

— Ясно. — Я хмыкнул. — Показать, какие наши сказки поганые и какие ваши добрые?

— Как это удивительно, — промурлыкала Глайя, потерлась бархатным ушком о мое колено, обернулась и посмотрела мне в глаза. — Ты любой разговор превращаешь в борьбу. Неужели всерьез думаешь, что я хочу оскорбить твой эпос и похвалить свой?

— Извини, — смутился я.

— Извини… — повторила Глайя задумчиво. — Это слово мне было выучить сложнее всего. В нашем языке нет слова «извини».

— А какими словами вы просите прощения?