Фантастика 2003 Выпуск 1
Шрифт:
– Ты можешь прямо сейчас выйти в детский садик, который ближе всего к твоему дому? Есть разговор.
– Тебя что, уже выпустили?
– удивился я. Помнится, врачиха в психушке говорила про несколько недель.
– Можно и так сказать, - уклончиво ответил Гордей.
– И еще. Захвати для меня какой-нибудь бутерброд и двадцать гривень. Можешь мне одолжить такую сумму дня на три?
– Нет проблем, - бодро ответил я, вспомнив, что в заначке у меня сейчас гривень сорок, не меньше.
– Ты где конкретно?
– Выходи, увидишь.
Я
Когда-то в этот садик можно было устроиться только за взятку. Здесь целый день кипела особая, детская жизнь. Кто-то с кем-то ссорился, кто-то с кем-то мирился. "Я с тобой играть больше никогда не буду!" - эта фраза звучала здесь ежедневно и многократно. Но после разгрома Союза очень немногие дети рисковали появиться на свет в "незалежной", то бишь независимой, державе. И престижный некогда детсад пришел в упадок. Керамическая плитка со стен кое-где осыпалась, песочницы развалились и осели, сетчатую ограду наполовину растащили. Мерзость запустения, одним словом.
Гордей, чуть сгорбившись, сидел на скамеечке между сломанными качелями и металлической горкой (с одной стороны лесенка, с другой некогда отполированный детскими попками до блеска, а теперь ржавый металлический желоб). Был Толик в той же потрепанной куртке, что и на Андреевском спуске, но выглядел совершенно иначе. И уж тем более он отличался от себя позавчерашнего. Ни покрасневших глаз, тревожно осматривающихся и поспешно перебегающих с одного предмета на другой, ни нервных движений пальцев.
– Ты помолодел, - вынужден был признать я.
– Я и сам это чувствую, - не стал скромничать Гордей.
– Но я не только помолодел. Я еще и…
Тут он обратил внимание на пиво - и, по-моему, испугался.
Вы видели хоть раз человека, который боится бутылки с пивом? Даже завязавшие алкоголики, по-моему, реагируют на сей предмет спокойно. А Гордей… Нет, он явно изменился.
– Пиво - это хорошо, - сказал он.
– Я, правда, потерял к алкогольным напиткам всякий интерес, но в пиве много калорий, это - энергетически ценный продукт питания.
Однако… И так говорить о пиве "Княжеское"? Зря я старался, деньги переплачивал, Гордей все равно не оценил.
Я вынул расческу-открывашку, откупорил две бутылки, одну вручил Гордею. Он, сделав несколько больших глотков, жадно впился в бутерброд.
– Я два дня не ел, - пояснил он, поймав мои удивленный взгляд. Подхожу к дому, чувствую - там уже засада. К тестю с тещей я побоялся идти, зачем пугать старых людей? Тем более, что они сразу вызвали бы бригаду из психушки. Вот и пришлось две ночи здесь кантоваться.
– Где - здесь?
– Да в старшей группе, - махнул
– Там и матрасики еще сохранились, и подушки, только без простыней и без наволочек. Ничего, завтра засаду снимут и я пойду домой. В принципе, я и сейчас мог бы глаза им отвести, но не хочу понапрасну Сисадмина тревожить. Он на такие штуки очень нервно реагирует, улыбнулся Гордей. Улыбка у него была добрая и спокойная - как у тихо помешанного. И все зубы были на месте, красивые т ровные, словно брусочки рафинада.
– Ты что, зуб себе наконец-то вставил?
– попробовал я перевести разговор на другое.
– Не, новый вырастил. Заодно от стенокардии избавился, от холецистита и прочих мелких болячек. Хотел еще рост увеличить сантиметров на десять и мышечную массу нарастить, да раздумал - на кой мне это теперь надо?
Я чуть было не захлебнулся пивом.
А что, если он сейчас трахнет меня бутылкой по башке? Поди знай, что у сумасшедшего на уме…
В том, что Гордей сбежал из психушки, у меня сомнений не было. Потому и без денег, потому и голодный. Ишь ты, в детском садике ночевал, в старшей группе…
Я протянул ему двадцатку.
– Возьми, пока я не забыл. Ты знаешь, меня жена вообще-то в магазин послала… Она не любит, когда я с утра пиво пью. Так что это все тебе, подвинул я ближе к Гордею остальные бутылки и сверток с бутербродами.
– Не дрейфь, я адекватный, - улыбнулся Гордей все той же доброй и беззащитной улыбкой.
– Если хочешь знать, я боюсь тебя гораздо больше, чем ты меня. Я должен сказать тебе пару важных вещей, но, пока у тебя бутылка в руках, не решаюсь. Вдруг шарахнешь меня ею по голове?
Я так и не понял, дразнился он, озвучивая мои собственные мысли, или в самом деле меня боялся. Потому что из-за угла двухэтажного корпуса вдруг выбежали четверо - два милиционера и еще два каких-то мужика - и, набросившись на Гордея, повалили его на землю. Следом за ними важно прошествовала уже знакомая мне врачиха; из-под накинутого на плечи пальто выглядывали полы белого халата.
– Попались, голубчики!
– торжествующе улыбнулась она.
– Это ты помог ему бежать из больницы?
– строго спросила у меня врачиха.
– Где дубликаты ключей?
– Каких ключей?
– искренне недоумевал я.
– Это не он, - подтвердил Гордей, которого уже поставили на ноги и цепко держали за руки. Один из милиционеров доставал из-за пояса наручники, но они почему-то не вытаскивались.
– Мне главврач двери открыл.
– Как это главврач?
– хмыкнула врачиха.
– Ардалион Витольдович такого сделать не мог!
– Мог, мог, еще как мог… - вяло настаивал на своем Гордей.
– Ой, смотрите!
– крикнул он, показывая в сторону ближайшей песочницы.
– Вадик опять сыплет песок на голову Алене. Вадик, перестань сейчас же!
– крикнул Гордей почему-то женским, визгливым и неприятным голосом.