Фантастика 2003 Выпуск 1
Шрифт:
Я хотел было сказать, что это были деньги не ничьи, а Гордея, украденные у него, как он считал, дерьмократами, но вовремя прикусил язык и спросил совсем другое.
– Интересно, от кого вы все это узнали, если Шмат выбросился из окна.
– Шмат, прежде чем спрыгнуть, прилюдно покаялся. Бросал деньги - и каялся, бросал - и опять каялся… Забавно, да?
– спросил Артемьев, но сам не улыбнулся. Я тоже особого веселья не почувствовал.
– Так я могу получить свой плащ?
– Да. Я сейчас вам записку напишу, камера вещдоков на первом этаже. Потом
Процедура получения плаща заняла минут двадцать. Никаких документов у меня при этом почему-то не спросили, достаточно оказалось записки. А если бы на моем месте был вор? Я хотел было возмутиться, но потом понял, что воры обходят это здание за три квартала, и успокоился.
Вернувшись на второй этаж, Артемьева я не застал. Только его коллега все так же читал тетрадь, насупив черные брови. Все стулья рядом с кабинетом были заняты - как я понял, клиентами угрюмого следователя.
– И чего он так долго… - ворчала бабуся, завязывая потуже платок. Мне к внуку бежать надо, но без бумажки этой, пропуска, и не выпустят, да?
– спрашивала она у мужчины, чем-то похожего на Джигарханяна.
– В натуре, бабка, - усмехнулся мужчина, и я не понял, пародирует он язык блатных или выражает свои мысли привычным образом.
В коридоре появился Артемьев, увидев меня, пригласил в кабинет. Молча, ни слова не говоря, подписал пропуск, поставил штампик.
– Так когда я смогу получить тетрадь?
– напомнил я.
– Думаю, недельки через три. Позвоните мне, я сообщу, где и когда.
Артемьев продиктовал мне номер, я записал его в записную книжку и вышел в коридор.
Но уйти так просто от заветной тетради я не мог. Подошел к окну, выходящему во двор, плотнее сложил полученный плащ, снова сунул его в полиэтиленовый пакет. Я словно ждал чего-то, надеялся на какое-то чудо…
И чудо произошло. Маленькое печальное чудо.
Из кабинета следователя вдруг послышались громкие голоса - Артемьев явно спорил о чем-то со своим коллегой - потом шум и, наконец, выстрел.
Я бросился в кабинет.
Артемьев раздраженно крутил диск старого, если не сказать старинного, телефона. Его коллега спал, положив голову на левую руку. В правой руке, бессильно свисавшей почти до самого пола, был зажат пистолет. Зеленая тетрадь, раскрытая примерно на середине, лежала на полу рядом со входной дверью.
Увидев меня, Артемьев обрадовался:
– Вызови "скорую"! Через "девятку"!
Сам он, оставив телефон, осторожно приподнял голову своего коллеги. Стала видна лужица крови на столешнице, между грудью и левой рукой угрюмого следователя.
Я переступил через тетрадь, подошел к телефону, набрал "девятку". Линия была занята. Я набрал еще раз…
В коридоре послышались голоса, и в комнату вбежало сразу несколько человек.
– Что вы здесь делаете?
– строго спросил у меня один из них.
– Вызываю "скорую".
– Уже не нужно, - махнул рукой Артемьев.
– Идите, идите, мы сами разберемся.
Пожав плечами, я направился к двери.
– Что тут у вас произошло?
–
Внизу, на проходной, кто-то куда-то звонил, кто-то куда-то бежал. Я положил пропуск на стол и вышел. Очень спокойно вышел, словно каждый день краду вещдоки, словно у меня дома не лежат в ящике с инструментами две пачки денег в упаковках без опознавательных знаков банка.
Утром следующего дня, после контрольного звонка, пришел Артемьев. Выглядел он усталым и был далеко не таким напористым, как в прошлый раз.
– Ждали?
– задал он риторический, по его мнению, вопрос.
Я изобразил крайнюю степень удивления.
– Опять вы?! И кого же, по вашему мнению, я убил на этот раз? Предупреждаю сразу: у меня железное алиби именно на тот день и час, в которые произошло преступление!
– Не ёрничайте, - отмахнулся от меня - в буквальном смысле, рукой следователь и уже проторенным путем прошел в гостиную. И, разумеется, по-хозяйски расположился в моем любимом кресле.
– Тетрадку вы взяли?
– Что, она пропала?
– не просто огорчился, а ужаснулся я. Завещанная мне тетрадь с бесценными записями! Как вы могли допустить такое!
– Следователь, который ее читал, был не просто моим коллегой, но еще и другом. Так что мне было не до тетрадки. Вспомнил я о ней только поздно вечером. Но за это время в кабинете столько народу перебывало, начиная от начальника управления и кончая судмедэкспертом…
Именно на это я и рассчитывал. Одно дело - место преступления на пленэре или в квартире. Туда никого постороннего не пускают. Другое - явное самоубийство непосредственно в милицейском ведомстве. Тут уж ни одна машинистка не упустит возможности заглянуть в комнату, чтобы потом дома в красках описать печальную картину.
– Лучше бы вы мне ее сразу отдали, - вздохнул я.
– Вам чай или кофе? Я ведь уже не подозреваемый, так что не стесняйтесь.
– Чай, если можно. Вы уверены, что лучше?
– засомневался Артемьев.
– Ну, покойный Гордеев адресовал ее мне…
Я улетучился на кухню, быстренько сварганил - чайник недавно вскипел - две чашки "ахмада" в пакетиках.
– И вы не побоялись бы ее читать?
– спросил Артемьев, снимая с маленького подноса изящную чашку.
– А почему, собственно?
– не понял я.
– Да какая-то она несчастливая, эта тетрадь… - вздохнул Артемьев. Гордеев, написавший ее, в одиночку взял коммерческий банк и был убит. Похитивший тетрадь Шмат свихнулся и выбросился с балкона. Тимохин, следователь, заинтересовался этим фактом, начал читать тетрадь и через полчаса застрелился, перед этим швырнув тетрадь на пол. Вы ведь на полу ее нашли?
– Да. Я чуть было не наступил на нее, поднял и положил на стол.
– А потом?
– А потом меня выгнали из комнаты, и я пошел домой.