Фантастика 2003 Выпуск 1
Шрифт:
Я вспомнил выпученные глаза господина изобретателя, но не стал упрекать
его в лицемерии.
Мы вернулись на Цереру, прошли в мой кабинет, и я, почувствовав
себя в привычной обстановке, заявил:
– Патента выдать не могу, результат экспертизы отрицательный.
– Вы неправы!
– вскричал Бурбакис.
– Моя планета может сама расти, сама
кормить, сама строить…
– Допустим, - хладнокровно парировал я.
– Но человек - существо консервативное, ваше изобретение для людей психологически неприемлемо. Мы привыкли жить на планетах, которые представляют собой твердые круглые тела… и дальше по справочнику.
– Предлагал, - удрученно сказал Бурбакис.
– Отказали. Щупальца,
видите ли, есть у них самих, зачем им еще и щупальце-планета?
– И ведь они правы!
– воскликнул я.
– Нет, я не могу выдать вам патент,
господин изобретатель планет!
– Хорошо, - торопливо сказал Бурбакис.
– У меня есть изобретение, о котором вы никогда не скажете, что оно неприемлемо психологически.
– Я уверен, что мой Амиркан вам непременно понравится!
– без тени сомнения заявил господин изобретатель планет Игнас Бурбакис.
– Во всяком случае, ваш психологический комфорт не будет нарушен. Амиркан - мир, о котором вы мечтали с детства!
– Будь моя воля, господин Бурбакис, - заявил я, - я не стал бы рассматривать ни одного вашего предложения, сославшись на прецедентное право, но, к сожалению, правила нашей компании требуют, чтобы эксперт давал независимое заключение отдельно по каждому предлагаемому случаю.
– К счастью!
– воскликнул господин Бурбакис.
– Оказывается, даже в вашей компании есть умные люди. К сожалению, они не входят в число экспертов. Я пропустил оскорбление мимо ушей, но клиент не оценил глубины моего благородства.
– В путь!
– сказал он, и я со вздохом принялся напяливать надоевный мне по прошлому путешествию скафандр.
Амиркан оказался довольно большой землеподобной планетой в системе Дзеты Большого Пирата. Мы приземлились, и я увидел за бортом небольшой лес. Кроны будто кто-то сделал из стальных прутьев, на которые насадил сверкавшие на солнце иголки размером со шпагу мушкетера времен короля Людовика XIV. Небо было, как и положено, синим, и я принялся стягивать скафандр, полагая, что изобретатель не забыл насытить воздух достаточным количеством кислорода.
– Эй, вы что?
– воскликнул господин Бурбакис, вернув меня к действительности.
– За бортом нет воздуха!
– Да?
– удивился я.
– Почему же синее небо? И чем дышат деревья?
– Деревья металлические, - объяснил изобретатель, - а небо синее потому,
что на высоте ста километров у меня висит облако медного купороса - это
от космических тараканов, уж очень сильно они мне надоели за последнее время.
– Не понял, - нахмурился я.
– Какие еще космические тараканы?
– Э… - смутился Бурбакис.
– Вы же знаете, даже у гениального изобретения есть не одни только плюсы.
– Покажите хоть один плюс, - заявил я, - и я соглашусь с тем, что ваше
изобретение действительно гениально.
– Ловлю на слове!
– воскликнул изобретатель и потащил меня к люку. Сказать, что, оказавшись на поверхности планеты, я ощутил некоторое неудобство, значит - не сказать ничего. Странная сила неожиданно потащила меня к лесу, и я, к собственному стыду, покатился по полю подобно мячу, запущенному крученым ударом в сторону ворот противника. Все мои попытки ухватиться
Успокаивало лишь то, что бедняга-изобретатель чувствовал себя не лучше - его несло следом за мной, и он что-то бормотал себе под нос. Наконец мы докатились до леса, и меня ударило о дерево с такой силой, что, не будь на мне скафандр, я непременно сломал бы себе одно-два ребра.
– Что это значит?
– воскликнул я, пытаясь встать на ноги. Ничего из этого не вышло: та же сила, что тащила нас через поле, не позволяла мне теперь отлепить ноги от ствола дерева, похожего на металлическую скульптуру, стоявшую на площади перед одним из зданий Кнессета.
– Н-не знаю… - пробормотал изобретатель, барахтаясь рядом со мной.
– Сейчас разберусь. Кажется, я начинаю понимать…
– Тогда извольте объяснить!
– потребовал я, но изобретатель не успел сказать ни слова: одна из ветвей, похожая больше на вилку, чем на добропорядочную ветку нормального дерева, странным образом изогнулась и наподдала Бурбакису с такой силой, что он, кувыркаясь, полетел в небо, вереща как поросенок, которому только что сообщили, что завтра из него приготовят холодец.
Я остался один - под синим небом, зеленым солнцем и блестевшим как зеркало металлическим деревом, в чьем гнусном характере я уже успел убедиться на примере бедняги- изобретателя. И что самое плохое: радио не работало, в наушниках я не слышал ничего, кроме поросячьего визга. Вряд ли Бурбакис обладал способностью визжать так долго на одной ноте - ясно было, что приемник попросту вышел из строя.
Надеюсь, читатель не усомнился в моей храбрости и не подумал, что я, оказавшись в затруднительном положении, немедленно вызвал Галактическую службу спасения. К этим господам я не стал бы обращаться и в куда более катастрофической ситуации. Разве что увидел бы приближавшуюся на полной скорости ракету с надписью: "Водородная бомба". И тут пошел дождь. Небо оставалось ясным и синим, как глаза младенца, но что-то шлепнулось мне на голову и растеклось по пластику скафандра - это оказалась огромная капля, жидкости в ней было не меньше литра. Еще одна капля шлепнулась мне на руку, и я заметил, что капли, каждая из которых способна была напоить верблюда, летели в мою сторону не с неба, а со стороны другой группы деревьев, находившейся на расстоянии около километра. Очередная капля ударила меня в затылок с такой силой, что я наконец отлепился от приютившего меня дерева и, оттолкнувшись от земли, подобно упругому мячику, взлетел вверх. Я летел, кувыркаясь, все выше и выше, с некоторым страхом представляя себе, удар какой силы ожидает меня, когда траектория изменится, и я упаду на острые иглы, заменявшие металлическим деревьям листья.
Поросячий визг продолжал буравить мне уши, и я отключил радио. Сразу стало тихо, и возможно, было бы даже уютно, если бы не металлический блеск, от которого у меня слезились глаза. Я поднимался и поднимался - похоже, что неизвестная сила несла меня в открытый космос. У меня закружилась голова, земля и небо менялись местами с такой скоростью, что слились в сплошной серый поток, на секунду сменившийся ярко-голубой вспышкой. Я понял, что пронесся сквозь то самое облако медного купороса, о котором говорил чертов изобретатель.