"Фантастика 2023-100". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Ралидж хотел сказать, что бывал в Наррабане и видел такие шипы. И еще хотел остеречь хозяина, чтобы тот не вертел так небрежно в руках опасную колючку. Но Унтоус не дал ему вставить ни словечка: тараторил, не поднимая глаз на гостя и не переставая возиться с заморскими безделушками:
– А вот этот свиток… из Озерного королевства… рисунок, ценный не столько из-за мастерства художника, сколько из-за связанной с ним необычной истории. Не придержит ли Сокол край пергамента?
Ралидж протянул руку, чтобы помочь
Мускулы свело в тугой затянутый узел. Боль наполняла каждую частицу тела. Хотелось кричать, но язык и гортань были мертвы. Во всем теле жило только сердце - оно с трудом ворочалось в груди, его натужный грохот отдавался в мозгу, мешая человеку собраться с мыслями, не давая даже вспомнить свое имя.
Темнота. Боль. Полынная горечь во рту. Мучительный стук сердца.
Боль отступила первой, сменившись покалыванием во всем теле. Гулкое буханье сердца стало тише, отодвинулось куда-то, в него вплелись далекие голоса.
– Он… он, кажется, уже не дышит! Ой!
– Не плачь, дышит… даже голову немножко повернул…
– Ой, правда! Помоги приподнять… положим ко мне на колени, ему удобнее будет…
Темнота упорно не желала уходить. Лишь где-то наверху медленно чертило круги светлое пятно.
Человек напрягся и вытолкнул из горла короткое мычание. Вслед за этой победой последовала еще одна: он вспомнил свое имя.
Светлое пятно перестало плавать по кругу и превратилось клочок неба над головой. Сквозь тошноту и головокружение Ралидж мрачно спросил:
– Где я?
– В Людожорке, - печально отозвался женский голос.
– Правда-правда-правда!
Неужели Ингила? В Людожорке? Почему?
Ралидж попытался сесть, но тело по-прежнему отказывалось признать его своим господином и повелителем.
Над лицом склонились длинные русые кудри, раздался короткий всхлип.
Вей-о! Не может быть! Фаури!
– Красавицы! Милые!
– взмолился Ралидж, чувствуя, что язык с каждым словом слушается все лучше и лучше.
– Объясните, что случилось? Я, конечно, в восторге от вашего общества, но уж больно обстановочка… неподходящая.
Фаури вместо ответа снова всхлипнула и закрыла лицо ладонями.
– Нас почему-то скинули сюда!
– злобно затараторила Ингила.
– Вон в тот люк… по наклонной стенке… госпожа себе колено разбила! Правда-правда-правда! А Сокол уже здесь лежал… И не сказали, с чего это вдруг… Ух, так бы глаза ему и выцарапала, не посмотрела бы, что Спрут!
– Мы тут втроем или есть еще кто?
– Больше никого… - полусказала-полупростонала Фаури и поднялась на ноги. (Методом исключения Ралидж определил, что его голова находится на коленях у Ингилы.)
Дочь Клана подняла тонкие пальцы к вискам и простонала:
– Людожорка! Какое ужасное название! И мы здесь… но почему,
Ингила тревожно дернулась к Рыси - утешить, успокоить. Но Ралидж удержал ее за локоть, даже не заметив, что собственная рука наконец-то ему подчинилась.
Было в плаксивых интонациях девушки что-то притворное, ненастоящее, не подходящее хрупкой, но гордой и смелой Фаури. Словно она пыталась убедить кого-то в своей слабости, в своей уязвимости…
Может быть - себя?
Фальшь понемногу исчезла из голоса причитающей девушки. Фаури и впрямь довела себя до беспросветного отчаяния Теперь она уже в голос кричала:
– Я Дочь Клана, я Рысь, а меня - как воровку из Отребья?.. За что-о?! Я - хочу - знать - почему - мы - здесь! Очень хочу!
Пятно света над головой Ралиджа вновь завертелось, пошло стремительно снижаться, расплылось яркой пеленой, превратило мерзкое подземелье в уютную чистенькую комнатку с ярким ковром на полу. И время по велению чародейки завертело свой клубок, отматывая ниточку обратно…
Унтоус сидел в резном дубовом кресле. Пухлые пальцы раздраженно барабанили по виноградным гроздьям, украшающим подлокотники.
– Что значит - упустили? Вы хоть понимаете, уроды безголовые, что натворили?
Прижавшийся к дверному косяку Шершень явно понимал, что он натворил: вызвал гнев господина. И лучше б ему было напороться в лесу на подраненного кабана!
В Спруте ничего не осталось от приветливого хозяина, восторженно откликающегося на каждое слово гостей. Теперь он говорил размеренно и холодно. Но это было спокойствие лавины, которая нависла над головами несчастных путников и пока еще не соскользнула - но вот сейчас, сейчас… достаточно одного звука…
Шершень это понимал и даже не пытался оправдываться. А господин продолжал, полузакрыв глаза:
– Я молчу о том, что, по твоим же словам, бежавшая девка была циркачкой - а мне как раз из Наррабана пришел выгодный заказ на актеров…
– Я еще двоих, - оживился Шершень, - тоже циркачи…
– Заткнись, - так же ровно сказал Спрут.
– Не говорю я и о том, что вы, ублюдки Серой Старухи, вздумали охотиться чуть ли не у стен моего замка. Хотите, чтобы о нашей округе пошла худая слава?
– Я… мы…
– Тебе ведено было заткнуться. Итак, хуже всего то, что, упустив дичь, ты посмел явиться мне на глаза. Ты должен был волком броситься по следу! Эти двое видели в лицо тебя и твоих людей… возможно, слышали что-то лишнее… Я не могу поставить под угрозу хорошо отлаженное дело из-за твоей глупости и небрежности. Переверни весь Силуран и разыщи эту парочку. Иначе тебя ждут такие муки, что Бездна после них покажется цветущим лугом!
– Уже, господин! Нашел! Они в замке!
– Вот как? Это несколько меняет дело… Куда ты велел их запереть, в Людожорку или в сарай?