"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
— Здорово, — бормочу без энтузиазма.
Вроде бы, все сказано, но Пит мнется на пороге.
— Ты что-то хотел? — не то чтобы мне улыбалось вести с ним длительные беседы, но грубить почему-то желания нет.
— Можно вопрос?
— Валяй.
— Почему ты не попросил Коннери хотя бы организовать встречу с отцом? Он на другом континенте, но на флайере это два часа лёту, полковник мог бы устроить.
В глазах парня искреннее недоумение, а я не знаю, как ему объяснить. Тому, кто не был на моем
Не смогу объяснить, что не могу увидеть отца спустя четыре года только затем, чтобы сказать: “Я попробую что-то сделать”. Дать надежду, не имея ни малейшей гарантии того, что что-то получится. Заявиться сейчас и показать, что его ребенок не сыт, не в безопасности и не счастлив. Будет ли ему легче встретить меня на несколько минут, увидеть, что со мной стало, и снова расстаться на неопределенный срок, а весьма вероятно, что навсегда? А кого увижу я вместо человека, которого выводили из зала суда?..
Нет, мы или встретимся, чтобы никогда не расставаться, или останемся в памяти друг друга теми, кем были когда-то. И точка.
— Ни к чему это, — отвечаю таким тоном, что у Пита пропадает всякое желание задавать вопросы.
— Э-э… — Брюнет теряется. — Ну, я тогда пойду. Приду за тобой вечером.
Киваю, отпускаю его жестом ленивого императора. Дверь ползет за его спиной и возвращается на место.
Я снова в одиночестве. Какое блаженство.
Оставшийся день лежу на кровати, закинув руки за голову, и смотрю в потолок.
Хорошо бы выспаться напоследок, но сон не идет. Мысли так и кружатся в голове. И самая главная из них — могу ли я верить “верхним”. Ответ очевиден: конечно же, нет. Уже слишком давно никому не верю, чтобы внезапно научиться доверять и полагаться на кого бы то ни было. Поверить — значит раскрыться, обнажить часть себя из-под брони, а значит, и подставиться под удар.
Что если никто и палец о палец не ударит ради моего отца, буду я хоть из кожи вон лезть? Может быть, стоит воспользоваться преимуществом, прийти к Проклятым и сразу же рассказать, что к чему, мол, парни, на вас идет охота, берегитесь? Кто знает, возможно, Коэн будет благодарен за информацию, и мне достанется “хлебное место” в его банде?
“Хлебное место”… Усмехаюсь своим же мыслям. Если бы мне хотелось места под покровительством кого-то старше и сильнее, кто мешал мне подхалимничать Бобу и другим, как Глен?
Иногда мне кажется, что от меня ничего не осталось, меня нет, есть только тело, умеющее делать простые функции. А иногда, что что бы со мной ни происходило, меня не переделать. Не умею по-другому, не могу идти против себя. И, хотя пытаюсь рассуждать хладнокровно, прекрасно понимаю, что никогда и ни за что не буду преклоняться перед такими, как Фредерик Коэн.
Еще не подошло время, а я уже
Когда за мной приходит Питер, просто сижу и жду его. Мне нечего собирать, у меня ничего нет, и мне ничего не дают с собой, кроме того, что уже надето.
Брюнет серьезен и даже хмур. Кажется, я — самое важное задание в его недавно начавшейся карьере. Так и хочется сказать: Пит, расслабься, таких, как я, ты встретишь еще сотни, а потом привыкнешь и научишься перешагивать, даже не замечая. Но молчу.
Мы вдвоем идем к флайеру в гараж. Коридоры пусты, в ночное время свет приглушен. Кажется, будто не спим только я и Питер. Коннери не появляется.
Садимся во флайер на пассажирские места. Водитель заводит машину. Двери гаража поднимаются, и мы взмываем в ночное небо.
— Все файлы подчищены, — говорит Пит. В салоне не горит свет, вижу лишь блеск его глаз и с трудом угадываю в темноте силуэт. — Любая информация о том, что ты родом из Верхнего мира, убрана.
— Вы мне хоть имя-то оставили? — хмыкаю.
Но мое “хмыканье” не сбивает Питера с серьезного тона. Он собран, как еще никогда на моей памяти.
— Имя, дата рождения, отпечатки рук и сетчатки, — перечисляет он, — все на месте. Убрана информация о родителях. В досье проставлено: “неизвестны”. Теперь ты выходец из приюта Имени Кингсли, где воспитывался до двенадцати лет, пока не достиг возраста, пригодного для работы. Далее все, как было на самом деле: завод, стычка с Робертом Клемменсом, арест.
Молча перевариваю информацию, потом спрашиваю:
— Почему именно Кингсли? Что если в банде есть кто-то из этого приюта?
Шуршит одежда, и догадываюсь, что Питер пожимает плечами.
— По нашим данным, таких нет, — отвечает не слишком уверенно.
Поджимаю губы. Хочется заорать, но привычно сдерживаюсь и медленно выдыхаю, выпуская пар.
— Хорошо, — говорю холодно, — арест. Дальше?
— Побег, — в голос Пита возвращается уверенность. Еще бы, ведь эта легенда черным по белому прописана в досье.
— И каким же образом?
— Везение. Удалось убежать при перевозке из временного изолятора.
— Под пулями? — интересуюсь.
— Здесь можешь придумать сам, — получаю ответ. Не сомневайтесь, придумаю нечто правдоподобнее.
Откидываюсь на спинку сидения и прикрываю глаза. Повисает молчание, слышно лишь гудение флайера. Нам больше нечего обсуждать. И я, и Пит понимаем, что их легенда трещит по швам, стоит лишь копнуть. Но не могу и не хочу высказывать претензии. Пусть все будет, как будет.
Все еще не открываю глаз, но чувствую, как аппарат идет на снижение. Значит, прилетели.