"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14

Солодкова Татьяна

— Со снега встань, — говорю, и голос напоминает скрип несмазанных колес телеги. Этой самой старой телегой сейчас себя и чувствую.

— А?

— Встань со снега, обморозишься!

Мальчишка вскакивает на ноги, будто его пнули под зад. Теперь замечаю, что он бос. В мороз.

Тоже встаю и приближаюсь к телу. Наклоняюсь. Стягиваю ботинки. Ему они больше не понадобятся.

— Как тебя зовут? — спрашиваю. Не то что мне интересно, но надо же к нему как-то обращаться.

— М-мышь.

Мышь? Нет,

так везет только святым или прокаженным. И, вряд ли, я отношусь к первым.

Вскидываю брови, делая вид, что слышу эту кличку впервые. Теперь понимаю, откуда мне знакомо это лицо.

— Мышь?

— Мышь! — пацан произносит так, будто назвался Королем зверей.

— Почему Мышь? — повторяю вопрос, ранее заданный Питу. Наверное, со стороны наш разговор напоминает беседу двух сумасшедших. К сожалению, это недалеко от правды.

Мальчишка приподнимает сбоку край тонкой вязаной шапки, демонстрируя неровно отросшие волосы.

— Смотри, серые. Как у мыши.

На мой необразованный взгляд, такой цвет волос называется пепельно-русым, но серый, так серый.

— Ну а имя-то твое как?

— Меня зовут Мышь, — повторяет с нажимом, явно не желая говорить правду.

— Ладно, буду звать тебя Мышонком, — сдаюсь без борьбы. В самом деле, какая мне разница, это я не люблю клички, а ему, похоже, нравится. — Где обувь потерял?

— Не знаю, — Мышонок шмыгает носом и вытирает сопли прямо рукавом. — Пока убегал, — он, наконец, делает решительный шаг к мертвому и вытаскивает из его сжатого кулака цепочку. — Она мамина, — поясняет, — все, что осталось от мамы. А он… — быстрый взгляд на убитого обидчика, — украл.

— Ясно. Иди сюда, — протягиваю ему полученные мародерством ботинки.

Мышонок шарахается и находит отговорку своему страху:

— Они большие!

Чувствую, что если пробуду еще некоторое время в непосредственной близости от убитого мной человека, то непременно сяду в снег и разревусь. Поэтому добавляю металла в голос:

— Плевать. Подвяжешь! — слова не расходятся с делом, приседаю, стягиваю куртку с мертвого тела, еще теплого и податливого под моими непослушными пальцами. Затем поднимаю нож, обтираю о снег и отрезаю от нижней рубахи тонкие длинные полосы. — Держи, — протягиваю Мышонку лоскуты. — И куртку надевай.

Пацан слушается. Дрожит, но послушно сует ноги в огромные для него ботинки. Просовывает под подошву ткань и несколько раз обвивает подъем и завязывает узел на лодыжке. То же самое проделывает со второй ногой, а затем накидывает на себя куртку. Ему неприятно брать вещи этого типа, но, кажется, теперь он боится меня не меньше, чем его.

— Ему они больше не понадобятся, — говорю сухо. Выпрямляюсь, складываю нож, убираю в карман.

— Ты такой смелый, — внезапно выдает Мышонок, смотря на меня в священном ужасе. М-да.

—

А ты дурак, что полез к тому, кто втрое старше и крупнее тебя.

— Он забрал мамино! — он переизбытка чувств Мышонок даже притопывает ногой в огромной ботинке.

Вздыхаю и говорю неожиданно мягко даже для себя:

— Твоя мама здесь, — касаюсь указательным пальцем виска, — и этого никому не отнять.

Резко замолкаю и прокашливаюсь, чувствуя себя неловко из-за минутной слабости.

Так, надо собраться, взять себя в руки и напроситься с пацаном. Или, на худой конец, проследить за ним.

— Иди домой, — говорю равнодушно, — или где ты там живешь, пока друзья этого парня тебя не нашли, — и отворачиваюсь. Иди, Мышонок, мне совсем неинтересно, у меня куча своих дел…

— А ты пойдешь со мной? — ребенок, ну нельзя быть таким предсказуемым! — Коэн всегда говорит, нам нужны смелые парни, и будет рад всем, кто умеет за себя постоять.

— Коэн? Кто это? — щурюсь. Солнце слепит глаза, и я не могу понять, с каким выражением мальчик произносит имя.

— Коэн, наш главный, — с готовностью поясняет Мышонок, — ты о нем не слышал?

Дергаю плечом:

— Не приходилось…

— Пойдем, они недалеко, — парнишка начинает пританцовывать от нетерпения, болезненно напомнив девочку из моего утреннего сна.

— Пошли, — соглашаюсь. — Кстати, меня зовут Кэмерон, можешь звать меня Кэм.

6.

Мы идем в молчании. Вернее, сначала Мышонок без перерыва болтает, видимо, от переизбытка впечатлений, но потом видит, что я морщусь от каждого его слова и если и отвечаю, то сквозь зубы, и мудро смолкает.

Знаю, веду себя не дальновидно. Этот мальчик, к тому же, обязанный мне жизнью, сейчас способен дать огромный объем информации, которую впоследствии мне придется добывать с трудом. Но сейчас я совершенно не в настроении.

Отвертка в глазу Боба — чистой воды самозащита, к тому же, он остался жив. А этот тип (не знаю его имени и, бог даст, никогда не узнаю) непосредственно моей жизни не угрожал. У меня была возможность отсидеться в заброшенном бараке и даже уйти в тот момент, когда несостоявшийся убийца объяснил свою позицию. Ему не было до меня дела.

Несмотря на погружение в неприятные мысли, замечаю, что шагающий рядом Мышонок, забавно переставляющий ноги в большой обуви, периодически обхватывает себя руками, а только видит, что я обращаю на него внимание, немедленно убирает руки в карманы.

— Ребра?

— Угу, — шмыгает носом мальчишка.

— Тебя надо перевязать.

— Сейчас доберемся до дома, там помогут, — Мышонок говорит настолько уверенно, что меня берут сомнения. — Помогут-помогут, — видимо, мальчишка замечает скептицизм в моем взгляде. — Они — моя семья.