"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
– Мне ходить с закрытыми глазами?
– Лежать.
– Звучит как команда собаке.
Если опираться на то, что он болтает от боли, ему все еще паршиво. Мой праведный гнев сходит на нет, хмурюсь.
– Как ты себя чувствуешь?
– Жить буду, – отвечает. Приподнимается на локте и замирает, прислушивается к ощущениям.
– Перед глазами не плывет? – спрашиваю участливо.
Морщится, часто моргает.
– Плывет немного и мутит. Нормально.
Поверила бы, если бы не видела собственными
– У нас еще остались болеутоляющие, – напоминаю. – Дать? Или сначала лучше поесть?
Ничего не смыслю в медицине, но мне отчего-то кажется, что принимать химические средства на голодный желудок не лучшая идея.
Пересмешник привычно приподнимает бровь и морщится – бровь та самая, шитая.
– Думаешь, мне стоит появиться на завтраке?
Вот уж чего не стоит делать, так этого. Если Филин увидит, насколько лучше Пересмешник сегодня выглядит, тут же догадается, что Сова его ослушалась. Нельзя ее подставлять.
Мотаю головой.
– И думать не смей. Скажу Главе, что тебе паршиво, и принесу еду сюда.
Пересмешник плюхается обратно на подушку (когда он успел ее у меня отнять?) и мечтательно щурится.
– Кофе в постель… Звучит божественно.
– Здесь нет кофе.
– Я в курсе.
Мне становится неловко, и снова возвращаются мысли о Нике. Мне действительно настолько легко разговаривать с Пересмешником, будто мы знакомы тысячу лет. Даже когда следовало бы промолчать, я все равно болтаю с ним, словно… Словно мы не здесь, на Птицеферме, на Пандоре – в исковерканном, неправильном мире.
А что, если снова назвать его Ником? Или просто взять и спросить в лоб?
Тогда, если Пересмешник тот, о ком я думаю, то, скорее всего, он признается. А если не тот, то может проговориться – необязательно самому Главе, кому угодно, – и мне не жить. Стоит Филину узнать, что я что-то помню из прошлой жизни, и тем более то, кем я была, мне конец. Нутром чую, что Глава связан с людьми из люка. Даже если не контактирует с ними напрямую, то наверняка знает об их существовании. Возможно, именно поэтому тогда так легко согласился с обвинениями Кайры в мой адрес – отвлечь внимание.
Если рискну и ошибусь, мне уже не выкрутиться.
Молчу, кусаю отчего-то пересохшие губы.
– С тобой все нормально? – спрашивает Пересмешник, не сводя с меня пристального взгляда.
– Нет. – Какой смысл врать, когда у меня все на лице написано? – Пройдет. – Пусть думает, что я еще в шоке после вчерашнего.
Повисает тишина. Пересмешник явно ждет, что я объяснюсь, но упрямо молчу.
– Угу, – протягивает мужчина задумчиво, явно делая какие-то выводы. – Ребра мне заново перевяжешь? – резко меняет тон на бодрый. – Повязка ослабла за ночь.
– Конечно.
Встаю, освобождая место для маневра. Пересмешник
Обращаю внимание на ноги Пересмешника. Они сплошь сине-черно-фиолетовые. Он перехватывает направление моего взгляда, усмехается.
– Шортов у меня нет, так что порядок.
– И майки нет, – мрачно вторю его словам.
Сейчас, чтобы скрыть побои на его теле, ему бы пригодился свитер с воротником «гольф», а еще желательно перчатки. Костяшки я вчера тоже обработала чудо-средством, но, очевидно, отек и синяки эта мазь снимает быстрее, чем заживляет раны.
Подхожу и беру Пересмешника за руку. Рассматриваю повреждения, несмотря на его попытки отнять у меня руку. Только шикаю, чтобы сидел смирно.
– Там еще есть мазь. Сейчас еще раз обработаем, – говорю.
Пересмешник таки вырывает у меня свою руку и убирает себе за спину. Смотрит серьезно.
– Ребра я сам себе не перевяжу, а руки намажу вполне.
Кажется, я переборщила с заботой. Прикусываю изнутри щеку, пытаюсь придать своему лицу равнодушное выражение и скрыть заполнившее меня с ног до головы ощущение неловкости. Что я делаю, в самом-то деле?
– Мне показалось, тебе вчера было приятно, что тебя лечат, – отвечаю язвительно, избрав лучшей защитой нападение.
Но Пересмешник остается серьезным.
– Вчера я был несколько не в себе.
Несмотря на принятое решение болтать с ним поменьше, снова не сдерживаюсь:
– А я думала, когда людям больно, они показывают свое истинное лицо.
Пересмешник возводит глаза к потолку, корчит гримасу.
– Ладно, раскусила. Это мое истинное лицо. Но я работаю над собой.
Не сдерживаю улыбки и торопливо отворачиваюсь, пока он ее не заметил.
– Ладно, – говорю быстро. – Давай займемся твоими ребрами. После завтрака мне придется идти работать на огород и будет некогда с тобой возиться.
– Думаешь, Филин не отправит меня на рудник?
– Думаю, Филин не идиот, – отвечаю.
Глава – человек жестокий, но не глупый. Мне не совсем понятно его решение не давать лекарств тому, кто только что доказал, что является лучшим бойцом Птицефермы. Но не помочь – одно, а добивать – совсем другое. Даже мне после наказания давали несколько дней отлежаться.
– Полагаю, пара дней, чтобы оклематься, у тебя есть, – делюсь своими предположениями. Сбрасываю ботинки и с ногами забираюсь на кровать – за спину Пересмешнику.