"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
– А что, ты стала бы тащить на себе, а потом лечить того, кто тебе противен? – Опять держится за кровать обеими руками. Крепко держится – отдает себе отчет, что если разожмет пальцы, то свалится на пол.
Качаю головой.
– Не противен, – признаю.
– Вот видишь, – усмехается. Губа натягивается, свежая тонкая пленка на ране лопается, и по подбородку течет струйка крови.
– Замолчи, пожалуйста. – Не теряя времени, хватаю сухое полотенце и шагаю к кровати, чтобы самой зажать
Что-то мычит в ответ, но оттолкнуть меня не пытается, терпит.
Закатываю глаза.
– Чего? – отодвигаю полотенце.
– Видимо, когда мне больно, я болтаю.
– Я уже поняла, – огрызаюсь и снова затыкаю Пересмешнику рот. Отличный кляп, надо признать. Жаль, раньше не догадалась.
Стою очень близко. Подол моего платья касается бока мужчины. Мне кажется, что на таком расстоянии я даже чувствую жар его тела.
Касаюсь ладонью влажного лба. Я права – горячий. А моя рука, видимо, холодная – Пересмешник отшатывается.
Нужно поскорее смыть с него грязь и бежать к Сове за помощью. Не думаю, что в этот раз мы справимся без медикаментов. Позволил же ей Филин истратить часть запасов на мою спину…
– Что значит запретил?
Стою в дверях комнаты Совы и не верю своим ушам.
– То и значит, – огрызается женщина, отводит взгляд. – Филин сказал, чтобы не вздумала тратить на Пересмешника лекарства. Мол, если такой прыткий, сам оклемается.
Признаюсь, на такой поворот событий я не рассчитывала.
С горем пополам нам удалось устроить купание в ведре посреди комнаты, Пересмешник даже умудрился бросить комментарий, что наши отношения развиваются стремительнее некуда – теперь я видела его голым.
Я же сделала неутешительный вывод: если предположение о том, что, когда ему больно, он болтает, верно, то сейчас Пересмешнику очень больно.
А оценив степень повреждений после того, как мы смыли грязь, я почти силой уложила пострадавшего в заново постеленную кровать и бросилась к Сове.
– …и вообще велел не соваться к вам, – окончательно добивает меня женщина и пытается захлопнуть дверь перед моим носом.
Перехватываю дверь и для верности ставлю ногу на порог.
– Сова, у него ребра сломаны, бровь рассечена так, что надо шить. Ссадины, царапины. Есть глубокие. Если все это ничем не обработать, оно воспалится! Дай хотя бы самогон.
Она упрямо поджимает губы и качает головой. Чем же Глава ее взял? Угрожал? Она же очевидно болела за Пересмешника.
– Он может умереть, – заканчиваю гораздо тише.
Если у меня будет самогон и нитка с иголкой, то смогу хотя бы обработать раны. Правда, я рассчитывала
Женщина медлит. Молчит, думает.
Вижу, что ей хочется помочь, но Глава чем-то ее запугал.
Я в отчаянии.
– Давай скажем, что я украла эти вещи или отобрала у тебя силой, – прошу, понижая голос до шепота. Должно быть, сейчас я выгляжу по-настоящему жалко. Да и испачканное в крови Пересмешника платье сменить было некогда.
Сова ниже меня, и ей приходится поднять голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Смотрит в упор.
Мне хочется провалиться сквозь землю – не умею просить. И если бы средства для лечения нужны были мне самой, я бы умирала от боли, но даже не подумала упрашивать. Проблема в том, что пострадала не я.
Сова вздыхает, медленно кивает и убирает руку с ручки двери, которую сжимала все это время, чтобы я не ворвалась в комнату. Не произнося ни слова, уходит вглубь помещения.
Не решаюсь войти без приглашения, вытягиваю шею.
Сова роется в ящиках старого комода. Извлекает на свет какой-то пустой флакон, переливает в него жидкость из полного побольше – ставит на подоконник. Моток ниток с воткнутой в него крупной кривой иглой – на подоконник.
Затем, кряхтя, опускается на колени и вытаскивает из-под кровати квадратный сундучок. Откидывает крышку и вынимает оттуда прозрачную упаковку с цветными пилюлями. Отсыпает лишнее, оставляет штук пять, закручивает – на подоконник.
Туда же отправляется тюбик с мазью.
Смотрю на все это широко распахнутыми глазами.
Сова возвращается к двери.
– Зеленые – жар, синие – боль, – произносит свистящим шепотом. – Остальное – разберешься. – И вдруг резко и громко: – Ты дурная, что ли, Гагара?! Филин сказал ничего тебе не давать, значит, не дам! Разбирайтесь сами! Мало лекарств! Мало! Пересмешник – парень крепкий, само пройдет. А то вдруг кому нужнее.
Прижимаю ладонь к сердцу, не зная, как еще могу выразить свою благодарность, и отступаю от двери.
Сова только отмахивается.
Тут же распахивается соседняя дверь, и из комнаты высовывается Чайка.
– Так и знала, что клянчить придет, – комментирует то, что прекрасно слышала через дверь – не иначе изначально дежурила на пороге в ожидании свежей сенсации. – Правильно, Сова, гони ее в шею.
– Так гоню, – откликается та. – У нас медикаментов – раз-два и обчелся, а она клянчит. Здоровый молодой мужик – ишь как Момота завалил – оклемается за пару дней.
Возмущение Совы звучит очень натурально. Чайка верит сразу и безоговорочно.