"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
Джек же неожиданно подмигивает и, приобняв меня за плечи, уверенно отодвигает с траектории все еще жаждущей обниматься женщины.
Ого, приятель, мы в одной команде!
— Марла, мне очень жаль, — а голос-то какой ласковый — сама учтивость, — но вам пора. Катер ждет.
Соседка замирает на месте, будто напоролась на невидимую стену, и понуро кивает.
— Удачи! — Приободрившись и глотнув воздуха, машу Марле рукой уже с безопасного расстояния. — А тебе — спасибо, — это уже Джеку, шепотом.
Он усмехается
— Дилана благодари.
Вот что за человек? Не мог хотя бы пять минут поиграть в рыцаря-альтруиста?
Итак, плюсы: в моей каюте теперь одна единственная койка, и никто больше не будет мешать мне спать.
Минусы: на судне совершенно нечем заняться, а с Марлой можно было хотя бы поболтать.
Вывод: мне срочно нужно поболтать с кем-то другим, раз уж не могу сделать это со своими подписчиками.
А потому, наплевав на рекомендацию Ларисы соблюдать постельный режим, уже через час после сцены прощания высовываю нос в коридор. С отбытием бывших рабов здесь непривычно пусто, и единственные, кого я вижу, это активизировавшиеся роботы-уборщики — чистят, моют, скребут.
Так-с, с кем всегда можно поболтать? Правильно: с барменом, подливающим тебе чего-нибудь в бокал. Бара тут нет, как и приличной выпивки, зато есть камбуз и приветливый кок. Бинго!
Разворачиваюсь и уверенной походкой от бедра направляюсь в сторону кухни.
— Так и знала! — заявляю с порога, увидев возвышающуюся над стойкой желтую бандану. — Завтра будет зеленая, а послезавтра голубая?
Кок вскидывает голову и хмурится, отчего седые мохнатые брови сходятся на переносице.
— Настоящие мужчины не носят голубой, — изрекает настолько серьезно, что я сбиваюсь с шага. Однако мужчина начинает смеяться прежде, чем успеваю преодолеть разделяющее нас расстояние и уточнить о причинах такой нетолерантности. — Подловил, поверила! — радуется своей шутке.
— Туше. — Поднимаю руки, сдаваясь, и «припарковываюсь» на высоченный барный стул. У меня дома высокие стулья, но эти — просто космос, я будто залезла на крышу. На всякий случай хватаюсь за край столешницы, чтобы не сверзиться. — Глеб, а можно мне кофе? Он у вас просто божественен.
Мужчина польщенно улыбается.
— Отчего ж нельзя? — Пожимает широкими плечами и направляется к кофемашине, расположенной в углу кухонной зоны. — Один момент, прекрасная леди!
Я же в это время ерзаю на сиденье, устраиваясь поудобнее, и как «истинная леди» чуть не сваливаюсь кулем под стул. Кок оборачивается, и я торопливо натягиваю на лицо улыбку.
— Уютно тут у вас, — делаю вид, что все это время осматривалась.
Чистота вокруг и правда невероятная: и посуда, и шкафы, и все рабочие поверхности натерты до блеска.
— Стараемся. — Кули
— Если не мы, то не мы, — вспоминаю старую шутку, и мы оба смеемся.
Отлично, есть контакт!
А через минуту передо мной на столешнице оказывается большая чашка любимого капучино. С сердечком из пенки! Вот в кого надо было влюбляться Марле — и напоит, и накормит, и доброе слово скажет, и сердечко нарисует. Не мужчина — мечта.
— М-м… — Сделав глоток, даже закатываю глаза от удовольствия. — Напиток богов.
Кок польщенно крякает.
— А у вас правда нет голубой банданы?
— Отчего же? — Пожимает плечами. — Есть, конечно.
И мы снова дружно смеемся.
— Девонька, я тебе так скажу, гений, не гений… Талантливый он мальчишка с детства, этого не отнять. А все эти ярлыки…
Кок нарезает овощи вручную огромным кухонным ножом и вещает мне о моем кумире, а я, выдув уже две порции кофе, теперь сижу, подперев голову кулаком, и самозабвенно слушаю.
— А правда, что в юности он любил мастерить бомбы и однажды взорвал чердак?
— Тю! Чердак — скажешь тоже. Весь второй этаж снес. Мелкий паршивец.
А у самого улыбка до ушей и румяные щеки-яблоки. Так рассказывают только о любимых внуках или о ком-то очень близком. Вот это я удачно зашла.
— А правда, что Миранда Морган ему не мать?
Нож, которым пожилой мужчина только что монотонно строгал стручковую фасоль, с силой вонзается острием в дощечку.
— Кто тебе такое сказал?
Во взгляде и голосе столько негодования, что невольно отшатываюсь.
— Ну так… — Пожимаю плечом. — Писали где-то…
— Писа-а-али, — передразнивает Кули, выдергивая свое орудие труда из пробитой насквозь доски. — Мать она ему, и все тут. Мало ли, кто родил, важно — кто вырастил. — Приподнимает вверх пухлый указательный палец, подчеркивая значимость сказанного. — Кстати. — Снова принимается за шинкование. — Морган тоже не умела готовить. — Бросает на меня взгляд. — А потом ничего, для сына-то научилась.
— Что значит «тоже»? — возмущаюсь на автомате. У меня что, на лбу написано, что бутерброд — предел моих кулинарных навыков? А потом до меня доходит: — Морган? Вы учили готовить Миранду Морган?!..
Подскакиваю от возбуждения, привставая с сиденья, а в следующее мгновение мой ботинок соскальзывает с тонкой поперечной планки, и я кубарем падаю на пол.
Затылок больно бьется о плитку. Искры из глаз.
— Дерьмо-о-о… — шиплю в ожидании, когда потолок перестанет кружиться.
— Девонька, да Малыш-то не приврал. — Надо мной склоняется румяное лицо со сползшей до самых бровей желтой банданой — видимо, ее хозяин очень быстро бежал вокруг стойки, чтобы проверить, не убилась ли я часом. — Ты прямо стихийное бедствие.