"Фантастика 2023-123". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Они словно готовятся отражать чью-то атаку, — сказала Мария.
— Чью же? — не понял я.
Ответом мне послужил страшный рев, разорвавший зловещую тишину. Обе колонны остановились. Звук было трудно идентифицировать, единственное, что было понятно — он исходил из Пустоши. Спустя мгновение на первый грозный рев ответил точно такой же, но уже с другого фланга. Я взглянул на Марию и удивился — ее лицо исказила гримаса страха. Нет, даже не страха — неподдельного ужаса.
— Я уже слышала этот рев, — прошептала она. — Но этого просто быть не может!
— Чего? Чего не может быть? — пристал я к ней. Но Мария посмотрела на меня, как на умалишенного. — Нам бежать нужно. Срочно!
— Но куда? Как?
Девушка начала метаться по стене в поисках доступного способа спуститься с пятиметровой стены.
— Уходить! Срочно!
Внезапно внизу, со стороны крепости, послышался какой-то шум, напоминающий мерный топот. Подойти к краю мы не могли — стена с нашей стороны была объята пламенем, видимо, после взрыва разлились и загорелись чаны с нефтью, из которых планировалось поливать головы штурмующих. Мы перегнулись через мешки с песком и увидели, как на поле перед крепостью выходят вооруженные сотрапезники. Пять, десять человек, двадцать, пятьдесят — их было много. Раненые, хромающие, обожженные и черные от копоти, вооруженные кто чем, люди молча выходили и строились перед главными воротами в две шеренги. Я насчитал не менее сотни стражников. Мне показалось, я увидел и старого сотника — верного соратника Грижи, и кнесенку Викку с горсткой телохранителей, и того самого десятника Хому с западной стены. Последние защитники крепости вышли за ее пределы, а мы не могли уловить сути такого маневра. Неужели они всем скопом решили сдаться на милость Боровскому?
Последними из крепости вышли Оан и Саша Репей. Репей сильно хромал и опирался на какую-то палку, свой бластер он отдал Оану.
На минуту воцарилась тишина. Кнесенка вышла перед строем и повернулась к защитникам крепости.
— Братья! — раздался ее звонкий голос. — Долгие седьмицы вы вели эту битву. Дрались, не щадя ни себя, ни вага. Дрались отважно. Дрались смело. Наши матери, наши жены и наши дети сейчас прорываются через великую Пустошь к свободе. Они одни, и им страшно. Нам всем страшно.
Кнесенка замолчала, сурово оглядывая молчаливый строй.
— Сегодня сами боги пришли нам на помощь! — наконец выкрикнула она, и, словно в подтверждение ее слов, из Пустоши до нас вновь донесся леденящий душу рев. — Так пусть и враги разделят с нами наш страх! Да продлятся жизни наших близких так долго, сколь долго будет длиться эта последняя битва! Они проживут столько, сколько будут биться наши сердца!
Кнесенка занесла над головой руку с кривым кинжалом, развернулась в сторону врага и выкрикнула:
— В атаку!
Трудно себе представить что-то более берущее за душу, чем то, что произошло далее. Строй взорвался отчаянным криком и сорвался с места. Сотня отважных бойцов лавиной понеслась на танки. От противника их отделяла полоса в несколько сотен метров, но это расстояние бойцы преодолели очень быстро. Танки начали было вновь разворачиваться в сторону надвигающейся угрозы, но тут мы увидели то, от чего кровь застыла в жилах. Лес по обе стороны от поля боя начал волноваться, словно трава на ветру. Затрещали деревья. В лесу явно кто-то был. Или что-то было. Что-то породило эту волну, какая-то страшная сила. И эта сила неумолимо приближалась к полю боя. Мы уже видели, как валятся под натиском этой неведомой силы ближайшие деревья. В этот самый момент сотня отчаянных воинов открыла по врагу огонь. Мы видели, как в рядах противника возникла паника. Они не знали, куда прежде всего устремлять свои взоры. С одной стороны на них несся отряд кнесенки, а с двух других к ним приближалось нечто неведомое и зловещее. Боровчата заметались. Кто-то бросился бежать, некоторые открывали ответный огонь по сотрапезникам. Танки вертелись на месте, не в силах определить, какой противник более опасен, и это сыграло на руку последним защитникам крепости. Первые ряды сотрапезников на бегу закидали ближайшие танки ручными гранатами, до нас начали доноситься взрывы. Остальные залегли в нескольких десятках метрах от противника и принялись поливать танки и вражескую пехоту огнем из винтовок.
И тут из леса с обеих сторон тракта почти синхронно во фланги танкам выскочили невероятные чудища. То были огромные косматые звери о четырех ногах с густой белой шерстью. Каждый зверь был как минимум вдвое больше танка. Я глазам своим поверить не мог. Даже в самых страшных своих фантазиях я не мог представить себе живое существо таких размеров, и уж тем более мне не под силу было вообразить этих жутких тварей атакующими не менее грозные стальные машины.
На правом фланге я насчитал семь особей,
Вторая, еще более массивная волна чудовищ воспользовалась тем, что танки увели свои башни в сторону от них и, не меняя курса, зашли бронированным машинам во фланг.
— Да! — выкрикнула Мария, подскочив на месте, когда увидела, как первому же танку свернули башню и выгнули ствол. Танк попытался совершить выстрел отчаяния, но его погнутый ствол разорвало, а сам он загорелся. Такая же участь постигла и вторую, и третью машину. Четвертый и пятый танки успели сдать назад и навести орудия на крушащих все на своем пути медведей (а чудища были все же именно огромными медведями), но тут же поплатились за свою беспечность. К ним в тыл зашли первые два зверя, совершавшие до этого отвлекающий маневр, и начали неистово мять их бронированные корпуса. Один танк, пытаясь попасть в быстро пробегающего перед ним медведя, произвел выстрел почти в упор, но снаряд пролетел мимо животного и угодил в соседний танк, которому этим мощным залпом оторвало башню. Такая же картина с небольшими вариациями была и на правом фланге битвы. Все танки были смяты, а пешие порядки боровчат бросились врассыпную. Противопоставить такому натиску и ярости им было нечего, а тут одного за другим их начали отстреливать люди кнесенки. Тех же, кто успел убежать довольно далеко, бросились преследовать медведи, покончившие с танками. Страшные звери быстро настигали бегущих прочь солдат и прямо на ходу рвали их в клочья. Кого-то просто топтали, кому-то откусывали головы (что было даже гуманно в текущих условиях сражения). Иных же подбрасывали на немыслимую высоту, те падали, ломая себе кости, и больше не поднимались.
Битва была выиграна быстро и стремительно. Мы с Марией не могли поверить в произошедшее. Скромные остатки защитников крепости, ликуя, стреляли в воздух. Затихающее сражение медведей с агрессором отодвинулось далеко за поворот тракта. Не было никаких сомнений, что разъяренные медведи смогут прорвать глубоко эшелонированную оборону противника и обратить того в бегство. На поле боя остался лишь один, самый крупный медведь. Он медленно обвел свирепым взглядом войско кнесенки, заставляя ликующих сотрапезников умолкнуть. Затем, встав на дыбы, огромный зверь издал леденящий душу рев и вновь опустился на четыре лапы. Только сейчас, приглядевшись, мы увидели отличие этого медведя от остальных. В алом свете полыхающих пожарищ морда его отдавала металлическим блеском. Но самое невероятное было в том, что на его могучей спине кто-то восседал.
Наездник был настолько мал в сравнении с огромным животным, что разглядеть с такого расстояния его лицо мы не могли. Суровый всадник в черном костюме жестом указал медведю в сторону крепости, и тот, медленно переваливаясь с лапы на лапу, двинулся к нам. Все как один сотрапезники склонились в глубоком поклоне, когда могучий зверь проходил мимо их рядов.
Меня и Марию просто оторопь взяла. Загнанные в ловушку на этом маленьком участке уцелевшей крепостной стены, мы не могли никуда убежать, а медведь с всадником на спине тем временем подходили все ближе. Как ни странно, им на встречу смело вышел Оан — они с Сашей и кнесенкой Виккой наблюдали за ходом финального сражения у главных врат крепости.
Когда расстояние между нами и медведем сократилось до двух десятков метров, Мария без сил опустилась на колени и зарыдала:
— Это Герман! Игорь, ты видишь? Это наш Герман! Мы спасены.
Я напряг последние силы и смог сфокусировать свой взгляд. На хребте у огромного медведя, широко раскинув ноги, действительно сидел мой Герман. Живой. Держался егерь уверенно, словно им был оседлан не гигантский медведь, а простая скаковая лошадь. Собственно, оседлан медведь был точно так же, как в курене седлали Горячего Грома, разве что мундштука в пасти животного не было, а седло учитывало анатомические особенности зверя. Узда была перекинута через его могучую шею и фиксировалась на мощной металлической челюсти. Судя по всему, металлическая челюсть была хорошо подогнанным протезом.