"Фантастика 2023-123". Компиляция. Книги 1-25

Харников Александр Петрович

Гаттак вдруг задумался и спустя время добавил:

— А может, Бор хочет не только найти этого Мечникова, но и использовать его в своей войне против демонов.

— Как использовать?

— Пока не знаю. Но я выясню это, как только найду Мечникова.

Следующие две недели прошли в относительном спокойствии. Директор Боров не решился продолжать разворовывать бюджетные средства так же, как делал это раньше — вопрос с продовольствием был налажен, а для Корры из Борограда выписали целых пять сторов. Пока инструменты не прибыли, девушка преподавала детям из обеих групп нотную грамоту. Контейнер с инструментами прибыл сразу после восстановления железнодорожного сообщения.

В самом поселке жизнь постепенно налаживалась, все последствия террористической атаки были ликвидированы. Шахты вновь запустились и начали давать стране руду, кроме того,

открылась еще одна штольня, в которой процесс добычи урановой руды был принципиально иным — отныне руда добывалась методом подземного выщелачивания. Для этих целей с первым же грузовым составом на сортировочную станцию Северного прибыло несколько десятков цистерн с концентрированной серной кислотой. Надо ли говорить, что данный груз на всем пути сопровождала целая рота хорошо вооруженных клириков? Большая их часть осталась нести гарнизонную службу в поселке, что и послужило, видимо, причиной резкого снижения активности повстанцев.

С восстановлением добычи руды из насыщенных растворов возобновилась и работа обогатительных заводов. Для экстракции урана из полученного раствора на его мощностях в рекордные сроки был возведен еще один цех. Оборудование завезли на экранопланах, что косвенно подтверждало догадку Гаттака: Бор торопился. Покинувших Северный специалистов вернули на свои рабочие места. Никакой паники среди них больше не наблюдалось — сказывалось двухнедельное пребывание перепуганных высших в Борограде.

Гаттак ничего особенного в этом не видел. Он давно догадывался, в чем на самом деле кроется фокус контроля над сознанием высших, почему в Пустоши власть Бора падала до нуля. Бороград — технологически развитый центр всей Родины, там влияние Бора на умы высших было неоспоримым. Наблюдая панику среди высших после той массированной атаки на Северный, Гаттак задумался над средствами контроля высших тут, на периферии. Именно тогда его настигло озарение: всему виной были поврежденные вышки связи. Не зря каждая атака повстанцев включала в свою программу обязательное выведение из строя этих вышек. На самом деле, Бороград не лишался связи с удаленными поселками после выведения из строя этих вышек. Были и резервные системы: спутниковая связь, оптоволоконные соединения в многочисленных тоннелях, коими была испещрена вся Пустошь вдоль и поперек, радиосвязь, простая проводная связь, наконец. Повстанцам не было никакого смысла выводить из строя только вышки. А раз они рисковали и раз за разом выводили их из строя, решил Гаттак, значит, игра стоила свеч. Значит, повстанцы преследовали иные цели. Не связь они нарушали — они лишали Бора возможности влиять на собственных детей, на высших.

Для того чтобы проверить свою гипотезу, Гаттаку пришлось пару недель «окучивать» в местном баре двух связистов, занимавшихся восстановлением вышек. От них-то в одном из пьяных разговоров он и узнал, что на этих металлических мачтах, помимо обычного оборудования, повсеместно устанавливались и какие-то ретрансляторы, о предназначении которых даже сами связисты не догадывались.

Гаттак и сам ощутил воздействие этих вышек. После их тестового и финишного запусков он испытывал легкую головную боль, странную эйфорию и непреодолимую тягу возобновить ежедневные молитвы Бору, причем бороться с последним фактором было труднее всего. Складывалось ощущение, что Бор всячески настаивал на молитве каждого высшего, жаждал с ними связи. Гаттак сопротивлялся этому чувству, как мог, ведь для достижения поставленной цели местные клирики должны были заподозрить его в вероотступничестве. А первый шаг к утрате веры всем был известен — высший переставал молиться или молился неискренне, только для отвода глаз.

К слову, подрывная деятельность Гаттака на уроках истории не осталась незамеченной. Как разведчик и предполагал, Боров нанесенного оскорбления не забыл и не простил. Он следил за каждым словом Гаттака. В конце концов они с Коррой нашли подслушивающие устройства не только в своих классах, трапезной и в бане, но и в их собственной комнате. Последняя находка вынудила разведчиков придерживаться своей легенды не только на людях, но и дома. Дела же приходилось обсуждать вне школы, в основном в людных местах.

К слову, после этого открытия Корра настояла на полноценной имитации супружеской жизни. Гаттака эта перспектива не радовала, он боялся слабости своего тела и духа, неминуемо приходящих после сближения с женщиной. Но Корра была убедительна и настояла на том, что без таких ночных утех не обходится ни одна нормальная супружеская пара. Гаттак в итоге сдался,

после чего ему пришлось имитировать не только любовь к Корре на людях, но и страсть к ней по ночам. Успокаивало лишь одно — Корра с присущей ей прямотой заявила мужу на одной из конспиративных встреч в баре, что тоже не испытывает радости от перспективы их постоянной близости. Выдержав небольшую театральную паузу, она все же добавила, что для дела согласна и потерпеть. Гаттак так и не понял, что именно его уязвило больше — ее нежелание сливаться с ним или это ее «потерпеть». Разумом он догадывался, что она таким образом манипулирует им, но большого значения этому не придал.

Уроки Гаттак по-прежнему вел все в той же провокационной манере. Как-то раз историк предложил поиграть в разведчиков, и дети, особенно старшие, оказались в полном восторге от игры. Суть игры заключалась в том, что в каждой своей лекции Гаттак оставлял некую секретную информацию о жизни высших в Борограде, которую дети и должны были отыскать. «Нельзя же вот так в лоб раскрывать все секреты высших, — говорил он им, — так недолго и в лапы клириков попасть».

Как ни странно, но такой подход сработал. Ребята с упоением изучали предлагаемые материалы, надеясь отыскать шифрованные послания, которыми Гаттак щедро сдабривал свои лекции. Многие даже вели конспекты, боясь упустить что-нибудь важное. Вся эта возня с шифровками, записками, ключами, невидимыми чернилами и прочей атрибутикой игры в шпионов детям очень нравилась. Уроки Гаттака никто не пропускал и дисциплину не нарушал, что вызывало у директора Борова мигрень, а в отдельных случаях и приступы тошноты. Директорские уроки, напротив, были попраны учениками самым возмутительным образом, они посещали их только из-под палки. Об усвояемости знаний и говорить не приходилось. Домашние задания по математике, которую вел Боров, дети также упорно игнорировали.

Слежку за собой клириков Гаттак заметил уже к концу второй недели. Видимо, к этому моменту Боров успел набрать необходимое количество компромата и передать его своему другу, старшему клирику Массеру. Всякий раз, когда Гаттак покидал школу, за ним следовали странные люди в штатском. Конечно, по выправке и характерному поведению следовавших за ним повсюду странных личностей Гаттак быстро вычислил клириков младшего порядка. Именно с этого дня он и приступил к реализации второй части своего плана.

После одного из своих «особых» занятий со старшими он попросил остаться костяк класса, в который входили четверо ребят. Гаттак довольно быстро разобрался с иерархией коллектива и даже составил на каждого из них собственное досье.

Главным в классе был шестнадцатилетний парнишка, Горайя Волк — сын пекаря Исайи Волк и знахарки Вэйлы Волк. Оба его родителя пропали без вести три года назад. Согласно церковным ревизским записям, к которым все высшие Северного имели свободный доступ, родители Горайи прожили в поселке двадцать девять лет и в настоящее время числились в рядах ополченцев первой волны, то есть ушли в подполье после первых же клирикских чисток. Невысокий, худощавого телосложения, неприметный, этот парнишка внешне никак не оправдывал свою фамилию, однако был не по годам смышленым. Больше слушал, анализировал, сопоставлял факты и всегда находил нестыковки, которые Гаттак намеренно оставлял в своих исторических экскурсах. Вопросы Горайя задавал, как говорится, не в бровь, а в глаз. Чаще других обращал внимание на мелкие детали, которые другие дети и вовсе не замечали. Парнишка этот в классе был неоспоримым лидером, пользовался непререкаемым авторитетом у сверстников и при этом умудрялся держаться в тени.

Далее в иерархии класса стояли двое названных братьев — Фолк и Боллор. Фолк был крепким коренастым мальчишкой с огненно-рыжими волосами, своими габаритами он выделялся даже на фоне взрослых мужчин поселка. Его родители в свое время держали кузницу и пропали в тот же год, что и родители Горайи, что делало ребят действительно близкими. Его названный брат Боллор был полной ему противоположностью. Черноволосый, сухощавый высокий парень. Его отличала стальная хватка. Руки парня были длинными, а кисти натруженными и мозолистыми. Позже Гаттак узнал, что оба парня работали на кузне отца, причем Боллор был молотобойцем. Он был сиротой, информации о его родителях в церковных книгах Гаттак так и не нашел. Семья Фолка усыновила Боллора во младенчестве, но, судя по всему, никогда не скрывала правды о его прошлом. Эти двое были своего рода руками Горайи. Вся троица была неразлучной, благодаря чему легко захватила лидерство в классе и сколотила вокруг себя целую банду.