"Фантастика 2023-123". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Мы заметили, — выкрикнул сосед долговязого, парнишка небольшого роста с огненно-рыжими волосами. — История вчера получилась знатная.
Класс опять захохотал.
— Встать, оба! — Гаттак воспользовался своим фирменным тихим голосом, пробирающим до костей. Но, к его удивлению, никто не поднялся. Оба нарушителя дисциплины сидели на своих местах, развалившись, и улыбались. Они прекрасно понимали, что реальной власти над ними нет ни у кого в этой школе.
Все ясно, подумал Гаттак, большая часть детей в пубертатном возрасте. В классе уже сформировалась своя иерархия. Есть лидеры (вероятно, эти двое — рыжий и долговязый), есть наверняка и заводилы, бунтовщики, интриганы. Большая часть — крепкие середняки, идущие, как правило,
Гаттак встал с места, заложил руки за спину и медленно прошелся перед классом. Дети испытывали его, сплоченный коллектив всегда принимает новенького через испытание. Испытанием Гаттака на сегодня было явное неповиновение.
— Вы не подчинились, — тихо сказал Гаттак, улыбнувшись. — Мне это нравится.
Дети притихли. Что значит «нравится»? Что несет этот высший?
— А знаете, почему вы не подчиняетесь? — спросил Гаттак класс. Никто не ответил, всем было интересно узнать версию историка. — Вы не подчинились, потому что знаете: у меня нет власти над вами. Задам вопрос. Как вас сегодня кормили?
— В каком смысле? — нагловато переспросил рыжий.
— Что именно вам сегодня давали на завтрак? Простой вопрос. Это была все та же холодная баланда, которой вас травили здесь несколько месяцев?
Девочка-староста робко подняла руку и после разрешающего кивка Гаттака ответила:
— Нет, высший Гаттак, сегодня нам давали яйца, хлеб, масло и компот.
— То есть мое воздействие на директора Борова возымело эффект — вас впервые покормили достойно. А знаете, почему директор распорядился увеличить ваш паек? — ответа не последовало. — Потому что директор образован. Потому что он, как и я, умен, он изучал историю. А история, да будет вам известно, изобилует примерами того, как опасно порой недооценивать соперника. Директор пошел у меня на поводу только по одной причине — он не знает, кто я. Не знает, кем я был, где учился, какое прошлое за моими плечами. То есть он не знает, какова моя история. Классический пример того, что история на самом деле может быть оружием.
Гаттак прошелся по классу. Дети внимательно следили за каждым его движением, ему удалось приковать их внимание к себе. В душе он ликовал — теперь дети в его руках.
— Я понимаю ваше замешательство, — сказал Гаттак притихшему классу. — Вы крепко сбитый коллектив, который сплотился из-за несправедливости, царящей в этих стенах. Вы привыкли к ней, привыкли к побоям, наказаниям, дрянной пище, низкому уровню гигиены и другим лишениям. Смыслом последних нескольких месяцев вашей жизни было сопротивление режиму. Режим в вашем случае навязан руководством школы. Вы прекрасно понимали, что выжить в текущих условиях можно, только сплотившись. Но, даже сплотившись, вы получили лишь мнимое ощущение безопасности. Когда ты один, тебя легко сломать, когда ты в коллективе, никто не посмеет вас ломать скопом. Не посмеют, потому что будут бояться.
— Чего бояться? — выкрикнул долговязый.
— Бунта.
Класс загудел. Еще бы им не гудеть, у каждого второго кто-то из родителей сейчас в сопротивлении. У многих кто-то из родных уже в узилище или убит. Эти дети, как никто другой, понимают, что такое бунт.
— Ваш класс — не что иное, как зеркальное отображение процессов, протекающих сегодня в нашем отравленном ложью обществе.
Последняя фраза заставила детей замолчать. Они не были высшими, но прекрасно понимали, чего высшим говорить не стоит. Большая ошибка считать этих детей — детьми.
— Вы не ослышались, я рад, что вы не подчинились, — повторил Гаттак, подходя к задним партам. — Вы все — отличный материал.
— Материал для чего? — поинтересовался тихий паренек со среднего ряда. Гаттак сразу приметил его. Спокойный, собранный, молчаливый, неприметный, он ни разу не засмеялся вместе с классом. Он, единственный из
— Материал для изучения, — спокойно ответил Гаттак. — Да, я, как и вы, только учусь. Только глупец может сказать о себе, что он умен и знает все, а я далеко не глупец. И мне страсть как хочется понять вас.
— Нас? — переспросил все тот же паренек.
— Вас, — Гаттак вернулся за свой стол. — История — предмет, который невозможно знать досконально. Этому есть множество причин, однако основной из них является только одна. История — это оружие. Тот, кто имеет в своих руках контроль над историей, имеет все.
— И как нам это поможет в жизни?
— А кто сказал, что я собираюсь помогать вам? — ответил вопросом на вопрос Гаттак. — Вы еще не поняли? Никому из высших нет до вас никакого дела. Весь этот фарс с вашим обучением нужен лишь для того, чтобы вбить вам в головы ложные догматы и держать вас на привязи. Сам процесс обучения поставлен из рук вон плохо. Нет ни программы, ни учебников, только вы и преподаватели. Вы — представители низшего сословия, преподаватели — представители высшего. Вся история мироздания соткана из процессов борьбы. Первые стремятся занять место вторых, а когда им это удается, вторые пытаются вернуть себе утраченные позиции. И во всей этой борьбе важен лишь один факт: тот, кто в данный момент занимает доминирующие позиции, старается внушить угнетенным одну-единственную мысль…
Класс замер в ожидании — учитель мастерски выдержал паузу.
— Какую, учитель Гаттак? — шепотом спросила староста.
— Мысль, что так было всегда.
Класс вновь замер, переваривая информацию. Первым сориентировался лидер:
— А почему вы сказали, что не собираетесь ничему учить нас?
— Хороший вопрос. Дело в том, что невозможно научить того, кто не собирается учиться. Я как высший заинтересован в том, чтобы как можно больше низших оставалось в неведении, чтобы вы все имели лишь профессиональные навыки, были способны пойти в штольню и работать по 12 часов в сутки, довольствуясь жалкими крохами с барского стола в виде мизерной зарплаты. Как высший я буду только рад этому. Я и мне подобные заинтересованы в глупом трудоспособном сословии, которым можно будет понукать и командовать в своих интересах. Не вы учитесь на моих уроках, а я учусь у вас. Вы — модель общества низших в миниатюре. И чем непокорнее вы будете, тем больше я узнаю о том, как эффективнее держать вас всех в узде.
— Вы говорите о нас, как о рабах! — возмутился подпольный лидер.
— Да, — совершенно спокойно и честно ответил Гаттак. — Человек, неспособный к обучению, сам обрекает себя на рабство. А человек, не делающий выводов из собственной истории, и подавно.
— Вы нас провоцируете! — выкрикнул рыжий. Класс начал волноваться, прокатилась волна перешептывания.
— Я вас изучаю, друг мой. Изучаю, потому что способен к обучению. Способен к анализу. Способен сделать выводы из своих наблюдений. Вопрос в другом — вам никто не запрещает бороться со мной этими же методами.
— И что вы предлагаете? — опять вступил в разговор лидер класса.
— Я? Я ничего не могу дать вам, я могу лишь предложить обмен. Как видите, я предельно честен с вами. Теперь вы знаете, почему я здесь, и наверняка попробуете противостоять моим намерениям. У вас есть выбор. Вы можете не посещать мои уроки, срывать их и вести себя сколь угодно скверно, я же буду искать варианты воздействия на вас. Но в этом случае в выигрыше останусь только я — поскольку я буду вас изучать, а вы меня — нет. Но мы можем пойти по иному пути и построить наши уроки совершенно другим способом. Вы даете мне пищу для размышлений, учите меня, вводите в свой мир, в мир низших, я же в обмен на это делаю со своей стороны то же самое. От меня вы сможете узнать о нас, высших, больше, чем за всю жизнь в сопротивлении.