"Фантастика 2023-134". Компиляция. Книги 1-22

Демина Карина

Ну тогда будем считать, что я офигительно прекрасна.

Меня усадили и далее в полном молчании убрали волосы. Их вытерли, расчесали и, еще влажные, заплели в тугую косу.

– Будь почтительна, – тихо посоветовала Салли-первая.

– И внимательна.

– От старших сестер зависит твоя судьба.

Кто бы сомневался.

– Вы… – Я сделала вид, что смущена. – Вы не могли бы оставить меня ненадолго? Мне надо помолиться.

Мамаша Мо меня бы прокляла, ибо нехорошо это – молитвой прикрываться. Но девицы обменялись взглядами и синхронно кивнули.

–

Ненадолго, – предупредила Салли-вторая. – Ибо нас уже ждут.

– Время трапезы.

– Ненадолго. Мне просто… столько всего… я совсем растеряна. И не хотелось бы, чтобы меня такой увидели.

Они удалились за дверь.

А я… я засунула руку под подушку и вздохнула с немалым облегчением: флакон на месте! Только теперь на шею его не повесишь. Корсаж платья облегает грудь довольно плотно. Зато есть юбки. И чулки с подвязками. Сомневаюсь, что их мне для встречи с другими женами Змееныша вручили. Вообще непонятно, зачем на меня эту красоту напялили. Точнее понятно, но думать о том не хочется.

Я задрала юбки и не без усилий – попробуйте-ка справиться с этаким ворохом без посторонней помощи – сунула флакон под подвязку.

Надеюсь, не вывалится.

Девицы встретили меня недовольными взглядами.

– Что?

– Юбки помялись, – нахмурилась Салли.

– Извините. Я как-то… никогда прежде такого не носила, вот и помяла. – Я постаралась выглядеть виноватой. И, подумав, добавила: – В молитве я стараюсь думать о молитве, а не об одежде.

Это Мамаша Мо говаривала.

Вот, пригодилось.

Девицы кивнули и сказали:

– Идем.

Идти пришлось недалеко.

– Мы принимаем пищу совместно. Это объединяет. – Салли-первая заговорила сама. – И Наставник радуется, глядя на нас.

То есть за этим обедом надо ждать присутствия Змееныша?

Не было печали.

И как себя с ним вести? Хотя… посмотрю на остальных и постараюсь не выделяться. Жаль, что револьверы отобрали.

– Иногда он приглашает кого-нибудь разделить с ним трапезу вечером.

– И не только трапезу, – добавила Салли-первая, ревниво глянув на подругу. – Но лишь избранных. И сразу понятно, кого…

Я хотела спросить, как это – сразу, но не успела: коридор закончился, Салли-вторая толкнула очередную расписанную позолотой дверь.

Мы оказались в огромной комнате, наполненной светом и людьми.

Белый мрамор на полу.

Белые стены.

Позолота, от которой меня уже подташнивать начинало. Длиннющий стол. Кресло-трон во главе, правда пустое. И по обе стороны несколько кресел поменьше, но тоже украшенных золотом. Для Старших жен, надо полагать. Но их тоже нет. А вот остальным достались обыкновенные стулья, на моем и обивка-то протерлась.

Но я ничего.

Уселась, куда сказано. Руки сложила на коленях, хотя в животе урчало, но никто на еду – а на столе стояли огромные миски – набрасываться не спешил.

Все смотрели на тарелки.

Или на руки?

Ну и я тоже. Со смиреннейшим видом, еще немного, и сама поверила бы в собственную кротость. И тут раздался низкий протяжный звук, заставивший моих

соседок подняться. Я тоже поднялась.

Застыла.

А на лицах у всех ожидание.

И предвкушение.

И… и такая тоска, что сердце кровью обливается. Проклятье… что с ними станет, если Змееныша убить? Просто взять и… и не сойдут ли они с ума? Салли-первая поспешно заправляла прядку под чепец. Салли-вторая облизывала пересохшие губы.

И та девочка слева тоже. Совсем молоденькая, еще не утратившая естественного румянца.

А дверь на другом конце зала распахнулась, пропуская человека, которого я ненавидела уже вполне искренне и конкретно.

Глава 21,

в которой свершается таинство брака и избранных становится больше

К обеду Змееныш переоделся, и, надо сказать, военный мундир с золотым позументом сидел на нем преотлично. Блестела шитая тем же золотом лента, сияли ордена, переливался драгоценными камнями венец на голове.

Ишь ты.

Однако.

От искреннего удивления я приоткрыла рот, сделавшись, верно, вовсе неотличимой от девиц, меня окружавших. И потому взгляд Змееныша, ненадолго остановившийся на мне, не выцепил ничего этакого. К примеру, желания запихать ему этот самый венец в одно место.

Туда, куда Эдди моему ухажеру букет вставил.

Я же смотрела. Правда, не столько на Змееныша, сколько на женщин, что шли за ним.

Сиу.

И… и она выглядела иначе. Будто бледнее, будто выцвела в этом задымленном городе темная кожа, а белые волосы, наоборот, сделались темнее, как пылью припорошенные. Глаз отсюда разглядеть не получалось, но почему-то казалось, что и они поблекли. Черты лица заострились. А выражение на нем – упрямое, сосредоточенное. Смотрела она под ноги и шла никого вокруг не замечая.

Августу я тоже узнала.

Алое платье с золотой каймой. И снова бледность. Лихорадочный румянец. Испарина на лбу. Золотой венец, чуть меньше того, который на голове Змееныша, казался непомерно огромным, тяжелым. Она держала голову прямо и поджимала губы, скрывая недовольство.

А вот и орчанка.

Та ступала осторожно, крадучись. И голову в плечи втянула, но все одно возвышалась и над другими, и над Змеенышем. На всех троих были красные платья, и какие-то… не такие. Ткани будто текли, не то чтобы облегая, а, скорее, обрисовывая тела, и почему-то женщины казались почти голыми.

А у меня перед глазами вставали другие – те, на которых из одежды чешуя и золотая краска.

Змееныш хлопнул в ладоши. И зал наполнили голоса:

– Доброго вечера!

Голоса сливались в один, и я тоже зашевелила губами.

Нельзя выделяться.

Нельзя.

А взгляд сиу задержался на мне. И в темно-зеленых, почти погасших глазах мне почудилось эхо боли. Очень далекое, почти погасшее.

– Доброго дня, мои дорогие. – Змееныш развел руки, будто желая обнять всех. И от этого показного жеста мои соседки залились алой краской.