"Фантастика 2023-140". Компиялция. Книги 1-18
Шрифт:
— Что теперь делать будем, тетенька? — Дурачок подал мне безделушку.
— С хозяином разговоры разговаривать. — Я вскинула руки.
Дальше все происходило очень быстро. Направленный шквал ветра сорвал с петель дверь подпола и, кажется, пробил все перекрытия и даже крышу гостеприимного трактира. Я подбежала к зияющему отверстию.
— Давай-ка, племяш, подсади. Хотя нет. — Я хлопнула в ладоши.
И мы с Иваном вознеслись. Струйки ветра приятно щекотали кожу, будто прощаясь. Мои магические изыскания, видимо, оторвали хозяина
— Ой, не надо меня хлебать, люди добрые, — насмешливо прогундосила я, поигрывая мясницким тесаком, найденным на кухне. — А небось худо без цепного вурдалака лиходеить?
Незнакомый бугай, скорее всего один из обещанных сыновей, попытался метнуть в меня чугунок с кулешом, но промазал. Запах варева ударил в ноздри, я сдержала тошноту. Это какой нелюдью надо быть, чтоб набивать брюхо, когда внизу вершится кровавая расправа! Ванечка умело скрутил всех трех мужиков, походя заехав в ухо самому крупному. Старуха неподвижно сидела за столом, брезгливо поджав губы.
— А давай, бабушка, я тебе ручки завяжу… — ласково подступился к ней дурачок.
— Оставь ее… — На меня вдруг навалилась усталость. — Куда она денется ночью одна?
Парень послушно отступил и пошел доставать из подпола наше бравое воинство. А потом мы с ним чуть не до самого рассвета топили снег во всей нашедшейся на кухне посуде. Трактирным запасам я не доверяла. Накачивая наших больных водой, мы заставляли их извергнуть всю попавшую в желудки гадость. И когда уже привели в чувство Зигфрида и всех, кому еще можно было помочь, выяснилось, что старуха таки сбежала. Из пятерых разбойников выжили только двое, причем один из них — тот самый Прошка, про которого я думала, что он «не жилец».
Метель стихла, самый край окоема уже наливался багрянцем. Скоро рассвет. Я сидела на завалинке, привалившись спиной к балясинам крыльца, куталась в овчинный тулуп, дыхание вырывалось изо рта тугими барашками. Ноги гудели от усталости, а в голове поселилась страшная звенящая пустота. Прошка со вторым разбойником суетились у сараюшек, собирая дрова для поминального костра.
— Вот, приоденься. — Зигфрид положил мне на колени сложенную льняную рубаху. — Нечего своими прелестями мужиков соблазнять.
Я только кивнула — говорить не хотелось. Студент пристроился рядышком, натянув шапку поглубже и спрятав руки в рукава зипуна.
— Я допросил кабатчика.
— И что? — спросила я скорее из вежливости.
— Как я и предполагал. Хозяин всю жизнь при трактире. Барыжил помаленьку, разбойнички ему добро привозили, он купцам заезжим перепродавал. Дело не хлопотное. Сыновей в помощники подрядил. А тут лет двадцать назад забрела на огонек одинокая магичка.
— Это он ее обратил?
— Ну да. Говорит, бабка его травница была знатная.
— Зачем ему вурдалак понадобился?
— А у него в тот момент разлад с главарем разбойников случился — кто-то кому-то что-то недоплатил. Очень уж хозяин боялся, что его на ножи поставят. Вот защиту себе и подготовил. Рыдает, что денег много барынька за помощь запросила.
— Так после того, что с ней сделали, она колдовать уже не могла?
— Упырь теряет магические способности, зато приобретает нечеловеческую силу и, практически, бессмертие. Ну еще всепоглощающий, ничем не насыщаемый голод.
— Она убила атамана?
— Да. А потом уж возврата не было. Как только она отняла чужую жизнь, обращение завершилось.
Я разрыдалась:
— Почему она не призвала стихию, пока еще в силе была, не разнесла весь этот хлев к псам драконьим?
— Понимаешь, девочка… — Зигфрид придвинулся поближе и обнял меня за плечи. — Нас учат находить нити силы, использовать их, защищаться от влияний чужих магов. Со временем приходит ощущение всевластия, бесшабашной вседозволенности. Если б против нее направили магию… Помнишь, как в сказках: «Ты меня колдовством, а я тебя естеством»?
Я вытерла рукавом слезы:
— А чего не порешил ее, как дело сделала?
— А зачем? — По старой привычке студент ответил вопросом. — Цепная нежить — штука полезная. Ведь упыри привязаны к месту, где их обратили. По ночам трактирщик ее охотиться выпускал, а с первыми рассветными лучами она сама в свое логово возвращалась. У него даже надобность в разбойниках отпала — крам сам в руки шел. Говорит, злобная тварь была и силищи неимоверной. Только хозяина слушалась, ну еще его сыновей немного.
— Она не хотела меня убивать, — решилась я.
— Что? — В голосе парня послышалось удивление.
— Сперва кинулась, только рубаху и разодрала. — Я распахнула тулуп, демонстрируя повреждения. — А потом, как медальон увидала, остановилась. Теперь мне кажется, сказать что-то хотела, объяснить…
— Да нет, глупости. Упыри не говорят.
— Вот и у нее не вышло. Мне показалось, она рада была, что умрет. Я ведь даже не была уверена, что деревяшка из осины… А она вроде как поняла. И еще вот, смотри.
Я разжала ладонь и показала Зигфриду фиолетовый шарик на цепочке.
— Ого! — Зигфрид уважительно хмыкнул. — Не простая барышня была — адепт первого круга.
— А что, не у всех магов такие висюльки имеются? — шмыгнула я носом.
— Нет, — замялся студент. — Вот у меня нету. Пока.
— Ну, я это… пошел, — вдруг раздался голос.
Ванечка свешивался с крылечка на манер оползня.
— Ты откуда здесь, племянничек? — слабо улыбнулась я.
— Парень тут все время сидел, — пояснил барон. — Я его направил за тобой присмотреть, а то ты у нас девица с норовом.