"Фантастика 2023-140". Компиялция. Книги 1-18
Шрифт:
— И за что же мэтр Пеньяте тебя так облагодетельствовал?
— Зигфрид тебе не рассказывал?
— Я его спрашивала. А он вместо ответа к скоморохам меня отвел. Как раз бродячий театр в Кордобе представление давал, не кукольный, обычный. У них даже актерки ни одной не было, только мужики.
— Что за представление было?
— «Про голого короля» называлось, только нам досмотреть его не позволили. Стража лицедеев арестовала, а зрители сами разошлись. Я еще тогда подумала, что нашему августейшему величеству неприятно, когда его голым представляют.
— Скорее ректор своей досады показать не хотел, — возразил Влад. — Надо же, столько лет прошло, а пьесу до сих пор ставят… Не смотри на меня
Я слушала внимательно. Дракон, обычно с неохотой что-то о себе рассказывающий, говорил сейчас свободно и с удовольствием.
— Для начала мне хотелось бы, чтоб ты поняла: история, которую я собираюсь поведать тебе, абсолютно детская. Я был молодым, непримиримым и считал, что искреннего желания достаточно для великих свершений. Учеба давалась мне легко, я даже подумывал сдать экзамены экстерном, чтобы стать самым молодым выпускником за всю историю Квадрилиума. Свободного времени тоже хватало, и развлечения, предлагаемые Кордобой богатым мальчишкам, не оставались без моего внимания. — Влад мечтательно вздохнул. — Дуэли, интрижки, гульба, театры и состязания поэтов… Мы хлебали жизнь большой ложкой и считали это правильным. До момента появления нового ректора. Был он пришлый, в университете до своего назначения не преподавал. И прислали его на замену милейшему мэтру Грабовски, пожилому магу земли, который чем-то насолил всесильным адептам первого круга — грандам четырех домов.
Я придвинулась поближе и положила голову на плечо своего супруга; от задумчивой грусти рассказчика мне самой стало не по себе.
— Первым делом Пеньяте переписал университетский устав, запретив свободное перемещение за стенами Квадрилиума, а также посиделки, состязания. Исключил из расписания уроки поэзии и всемирной истории. У нас изъяли все книги, могущие отвлечь от учебников, предметы для рисования и музыкальные инструменты. Обыски в наших комнатах устраивались по два раза в день, — усмехнулся Влад, крепко обнимая меня за плечи. — Наследники самых аристократических семей континента должны были в нижнем белье стоять в коридоре, пока университетская стража перетряхивала их пожитки. Ректор покровительствовал наушничеству и доносительству, выделял любимчиков, мстил несогласным и в очень короткое время восстановил против себя всех студентов. О боги, как же я ненавидел его! Так могут ненавидеть только в юности.
— И ты придумал ославить мерзавца на весь свет?
— Эту идею он невольно предложил мне сам. Я тогда готовил трудоемкую работу для занятий практической магией. Плащ-невидимку. Не смейся, это было очень эффектное стихийное колдовство. Единственной проблемой использования было то, что одеяние следовало носить на голое тело.
Я все-таки не выдержала и расхохоталась, за что получила укоризненный взгляд и еще один поцелуй.
— Ректор изъял у меня магическую вещицу в день полевых испытаний, и мне только оставалось ждать, когда мэтр Пеньяте попадет в ловушку. Как ты знаешь, наши с ним стихии находятся в постоянном противодействии. Огонь и вода — что может быть антагонистичнее?
— Ты знал заранее? Кто был первой жертвой? Неужели Зигфрид?
Дракон кивнул.
— Зигфрид и еще двое огневиков с факультета две недели залечивали ожоги. Но с мэтром Пеньяте получилось гораздо забавнее. Однажды вечером в купальне девушек на втором этаже жилого крыла разразился громкий скандал. Когда наши будущие мэтрессы готовились ко сну, смывая с себя дневную усталость, в клубах пара перед ними материализовался визжащий от боли голый ректор.
— Именно за это тебя исключили?
— Никто не мог доказать злого умысла. Студенты-огневики молчали, а Пеньяте попытался всеми силами замять дело. Изгнали
— Так ты за это не любишь Зигфрида?
— Я к нему равнодушен. Это он лихорадочно ищет, чем меня уязвить.
— Почему?
— Это уже другая история, — хитро улыбнувшись, ответил Дракон. Его руки пришли в движение, и я поняла, что время для разговоров прошло. — Иди ко мне, птица-синица.
— Кто-то, кажется, на бессилие жаловался, — лукаво пробормотала я.
Гомон толпы за окном стихал. В Кордобу пришла сиеста, жители спешили переждать самое жаркое время дня под навесами, потягивая охлажденные напитки, лакомясь сорбетом или отдавшись сладкой послеобеденной дреме. Я смотрела на своего уснувшего супруга и не могла насмотреться. Гордый Дракон. Даже не спросил меня, хочу ли я отправиться с ним. Зачем? Мой ответ и так был очевиден. Супруг явился за мной, презрев опасность, преодолев трудности. Я пойду с ним, куда бы он меня ни вел. Кордоба? А нужна ли мне она без него?
Влад шевельнулся и вздохнул, закинув руку за голову. Венчальное колечко на безымянном пальце… На глаза навернулись счастливые слезы. Я свое кольцо носить не решалась, боясь показаться смешной. Какая глупость!
Я решительно поднялась с кровати. До заката еще много времени. Я пять раз успею вернуться в университет и отыскать под подушкой свою вещь. Если потороплюсь, Влад даже не заметит моего отсутствия.
Принесенная Драконом одежда очень пригодилась. Шелковое белье льнуло к телу, шнуровка платья находилась спереди, поэтому я смогла одеться без посторонней помощи. Волосы я скрутила жгутом и на ощупь воткнула гребень поближе к затылку. Закутавшись в мантилью, мысленно сокрушаясь из-за невозможности посмотреться в зеркало, я выскользнула в коридор. Запирающих заклятий на двери уже не было. Я набросила на ручку пучок нитей ветра, чтобы не оставлять комнату совсем без защиты, и осторожно спустилась по лестнице. В доме мне никто не встретился. Сиеста… Улица тоже была пустынна. Вдали виднелись верхушки мачт, из чего следовало, что выбираться мне предстояло из портового квартала.
Ветер услужливо подхватил меня под локотки.
— Побеж-ж-жали?
Я щелкнула пальцами.
— Быстрее!
Это было похоже на катание на коньках. Так и представлялся заснеженный берег Смородины и гладкий лед под ногами. Вжик… вжик… вжик… Эдак я самое большее за четверть часа до университета домчусь! Было очень весело. Ветер кружил меня, тормошил, играл волосами, и я знала, что окружающим я представляюсь эдаким пустынным маревом, пыльной воронкой, на которой взгляд не останавливается, скользя дальше. Колдовство было очень трудоемким, но мне требовалось хоть на что-то потратить переполнявшую меня мощь. С силой ведь как — чем больше ее, тем разнообразнее соблазны. Мысли устроить гигантское цунами и затопить к лешему целый остров уже приходилось подавлять. Ах, какая бы получилась из меня темная властелинша! Ломать, крушить! Левой рученькой махну — улочка, правой — переулочек! Вжик… вжик… вжик…
Бум! Я упала на спину, выпустив нити силы. Ушибленный лоб саднил.
— Смотреть надо, куда прешь!
— Прощения прошу, красавица, — ласково проговорил Ванечка. — Лутоня? Ты чего здесь делаешь? Студентов вроде днем за ворота не выпускают.
Я пожала плечами. Вот, казалось бы, такой большой город, столица элорийская, а без того, чтоб знакомцев встретить — никак. Студентов не выпускают! Пфф… Если б мы все распорядки блюли, так и состарились бы над фолиантами.
— Порядочным людям в сиесту отдых положен, — едко сообщила я. — Не слыхал о таких обычаях?