"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Хорошо, — повторил жрец. — Чего ты хочешь? Ты меня притащил, чтобы стонать о предательстве?
— Ты Воздающий, Шебет! Твоя задача убирать грязь.
— Идти против верховного? Ты безумец! Да ни один… никогда…
Хафрай будто подавился. Все три его подбородка затряслись.
— А у тебя есть выбор? Если этот князь… этот поборник Единого… если послезавтра его войско войдет в столицу, не дожидаясь выбора преемника — как думаешь, от кого верховный избавится первым? Не от того ли, кто приказывает священным убийцам? Думаешь, он вспомнит,
— Но это ни разу не требовалось!
— Ты Воздающий, Шебет, — с нажимом повторил Каи. — Вспомни же об этом. Хоть раз. Иначе встретишься с богом раньше, чем думаешь.
В келье вновь воцарилось молчание, только на сей раз оно все тянулось и тянулось. Наконец, Воздающий провел рукой по лицу, словно снимая налипшую паутину.
— Хорошо, — в третий раз произнес он. — Так что ты предлагаешь?
Два дня.
Жрец растерял всякую уверенность, когда черного дерева ворота распахнулись перед паланкином. В храмовых садах бормочут фонтаны, а амбары полны зерна — легко поверить, что Шакал Пустыни так же могуч, как прежде. Город по ту сторону и рад был посмеяться над Каи Серисом.
Воздух над Песьей площадью звенел от голосов проповедников. Как мухи на мертвечину, последователи нового бога слетались к храмам. В просвет меж занавесями Каи видел, что мостовая, как коростой, покрылась серым покровом палаток, дырявых навесов и циновок.
Беженцы.
Иногда жрецу казалось, что это часть огромного заговора. Почему бегущие от голода и смуты ищут милости в храмах? Почему не сидят у дворцовых стен? Нет сомнения, людей сюда привело отчаяние, а не подстрекатели — но нужны ли подстрекатели толпе? Сколько бросятся грабить и убивать, не получив помощи?
— Кассар? — окликнул жрец капитана. — Скажи слугам, чтоб поторопились. Чем раньше выберемся из выгребной ямы, тем лучше.
Воин кивнул и тронул коня.
— И передай, чтоб держали себя в руках. Нам не нужны неприятности.
Каи задернул полог и постарался отрешиться от шума.
Не тут-то было! Толпа бурлила и волновалась, как море в сезон дождей. Не удержавшись, жрец вновь прильнул к щели меж складками. Их и впрямь окружало море — серое и грязное. Едва завидев носилки, люди подались вперед и вскоре сомкнулись вокруг солдат. Каи вглядывался в заросшие помятые лица. Один из дервишей гневно закричал — словно собака залаяла.
«Ублюдки! — думал жрец. — Пока мы драли глотки, на кого из сановников поставить, падаль подыскала самое послушное, самое свирепое войско».
В обращенных к носилкам взглядах Каи читал надежду. Это хорошо, это значит, еще не все потеряно. «Шакал поедает падаль и становится сильнее», подумал жрец. То были лишь слова, но и они приносили утешение. Носилки закачались — слуги ускорили шаг — и скоро площадь осталась позади.
Паланкин остановился в Старом Городе — районе столицы, где встречаются и старинные дворцы, и засыпанные мусором
Она ждала в переднем покое, и в сумерках линии ее тела были еще мягче и еще желаннее.
— Я весь день думал о тебе, — сказал жрец. И понял, что его голос лжет.
Было вино — краснее крови, и была постель — жарче летнего дня. Были смех, наслаждение и бессвязные слова, выдохнутые в порыве страсти.
Наконец Каи оставил ее на подушках, а сам отошел к окну. Из ночи глядели факела и огни. Словно тысячи глаз, которые винят одни боги знают в чем… Не много ли на сегодня богов?
— Знаешь, Сатра… — слова не шли на язык, застревали в горле. — Иногда я жалею, что у жреца не может быть жены.
— Никто ведь не запрещает прятать женщину в городе, — она натянула на плечи покрывало и закуталась в него, как в пестрый балахон. — Не запрещает даже прятать детей.
— Ты знаешь?
Каи обернулся, и Сатра негромко рассмеялась.
— По-твоему, я бросаюсь в постель к кому попало? Я разузнала о тебе, что могла. Да ты бы сам это сделал, на моем месте.
Купола храмов в ночи — как обожженные волдыри. Подсвеченный факелами Район Садов — зеленая язва на теле города.
— Зачем ты принимаешь меня? — спросил жрец.
«Глупец, глупец!.. — твердил он себе. — Такие женщины не отвечают на вопросы, а такие, как ты, их не задают». Но сегодня был особый день, и он продолжил:
— Ради усадьбы? Лошадей, что я подарил? Ради слуг и дорогих тканей?
Сатра фыркнула.
— Ради дома, — ответила она просто и — Каи знал это — честно.
— Боги! По-твоему, это дом? Когда ты ото всех скрываешься? Когда даже слуга немой?
— Он лучше, чем могли предложить другие.
Она встала и пересекла комнату, устроившись возле него в оконной нише.
— Когда ты вынуждена скрывать, кто твой мужчина? — недоверчиво закончил Каи.
— А дом нужен женщине больше, чем мужчина. Всего чуть-чуть меньше, чем дети…
Сатра подставила лицо ночному воздуху. Ветер донес преувеличено громкий, наиграно радостный смех.
— Это почти так же сильно, как «дай» и «мое» у ребенка, — она усмехнулась и, бросив взгляд взгляд на любовника, добавила: — Ты так старался меня купить!.. Почти забавно. Еще смешнее, что ты давно меня купил с потрохами.
— Я этого не хотел. Не этого…
Проклятый язык! Почему он не слушается как раз, когда нужней всего?
— Я знаю, чего ты хотел, — она легонько похлопала его по плечу и оставила Каи, потянувшись за кувшином.
Город в темноте — кладбище душ. Ночь молча и терпеливо ждет рассвета. Утра, когда война станет не «через два дня», а по-простому, без изысков — «завтра».
— Тебе нужно уехать из столицы, — наконец решился заговорить Каи. — Будут… видишь ли, будут беспорядки. Я пока не могу сказать всего.