"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Тихий смех слетел с потолка, и Глеб вскинул голову, перехватил копье.
— Они нападают? — Он ничего не видел, только тени.
— Нет. Они не смогут тебе навредить, пока ты не посмотришь в зеркало.
Глеб с трудом поборол искушение глянуть на свое отражение.
— А если я — уже не я?
— Подойди к зеркалу, и, возможно, ты снова станешь собой.
— Но как узнать, где настоящий я?
— Никак! — развел руками Ирт. — Мирра копирует тебя полностью.
— И она думает как я?
— Да. И считает, что она — это ты.
— Так не все ли мне равно, мирра я или нет?
Ирт
— Если зеркало разобьется, мирра исчезнет. А ты останешься навсегда — там, в зазеркалье…
Ирт сходил на кухню, вернулся с большим полотенцем, подобрался к зеркалу сбоку, завесил его. Незримые мирры заворчали зло, застучали по стенам и потолку; покачнулся успокоившийся было светильник, моргнул, померк; скрипнула дверь, приоткрылась — и хлопнула с такой силой, что задребезжали оконные стекла.
— Не обращай внимания, — сказал Ирт, заметив, как напрягся Глеб. — Теперь они нам ничего не сделают.
— Ты уверен?
— Конечно, — Ирт закрепил полотенце, связав его углы веревкой. — Мы недостаточно долго отражались в этом зеркале, чтобы мирры могли получить над нами какую-то власть.
— Но превратиться в меня они могли, — криво усмехнулся Глеб.
— Могли. Но тогда тем более не о чем беспокоиться — хуже тебе уже не будет.
— Да уж…
Убедившись, что зеркало надежно закрыто, Ирт успокоился: он словно не замечал скользящих на периферии зрения теней, не видел, как сами собой двигаются мелкие предметы, не обращал внимания на шумы и невнятное злое бормотание. Кажется, Ирт действительно считал, что ничего плохого с ними здесь не случится. Глеб в этом не был уверен.
— Давай-ка отсюда выбираться, — сказал он.
— Зачем? — удивился Ирт. — Ночь на дворе. Сейчас растопим печь, приготовим нашу рыбину, поедим, передохнем, а уж на рассвете двинемся дальше.
— Какой тут отдых…
— Да ты не дергайся. Мирры сейчас сами напуганы, мы от них зеркало спрятали, слышишь, как ругаются. — Ирт улыбнулся. И вновь Глебу в голосе Одноживущего раба послышались нотки то ли снисходительности, то ли превосходства…
От печи веяло сухим жаром; пахло горячей пылью и раскаленными кирпичами. Под стеклянным колпаком светильника трепыхался огонек, похожий на алую бабочку.
— Хорошо! — с чувством сказал Ирт и откинулся на спинку стула.
Они съели всю рыбину, хотя сперва Глеб не верил, что это возможно. На столе остались лишь рыбья голова, куча костей и плавников.
— Ты, Богоборец, как знаешь, а я сегодня планирую выспаться… — Пока готовился ужин, Ирт перерыл весь дом и натаскал к печи груду старого тряпья. На кровати спать он отказался, сказал, что крепче будет спать на полу, что в матрасе могут водиться клопы, и что Богоборцу это ложе подойдет больше, да и привычней оно ему будет. Глебу замечание про клопов не понравилось, но возражать он не стал — тем более, что ночь он планировал провести бодрствуя. И не только из-за мирр, немного уже успокоившихся, но и потому, что попросту не хотел спать.
Не умел…
— Спи, — сказал Глеб. Он, от усердия прикусив язык, острым ножом резал кириллические буквы на древке копья. — А я посижу, закончу сейчас, потом книжку почитаю.
Книжку нашел Ирт, когда копался в большом сундуке, стоящем за печью. Тяжелый том в потертом кожаном переплете не был озаглавлен, а первые листы его были выдраны. Потому товарищи не смогли понять, о чем была эта книга и кому она предназначалась. Иллюстрации, на которые наткнулся Глеб, бегло пролистав фолиант, не прояснили ровным счетом ничего: на одной была изображена какая-то травка с причудливым толстым корневищем, похожим на человека; на другой было нарисовано кошмарного вида чудовище, вылезающее из яйца; на третьей — вытянутый череп с четырьмя глазницами и острым рогом на лбу. Были и еще какие-то картинки, но Глеб не стал их разглядывать — более близкое знакомство с книгой он отложил на потом.
— Знаешь… — Ирт встал, отодвинув стул, подошел к печи, прислонился спиной к ее теплому боку. — Когда-то я мечтал, что стану свободным человеком. Но однажды понял, что свободы не бывает, что любой человек в той или иной степени раб. И получить свободу нельзя, можно лишь сменить форму рабства.
— К чему это ты?
— Все мы рабы, — многозначительно сказал Ирт и улегся на груде тряпья. Потянулся, зевнул, закрыв рот ладонью. И закончил свою мысль: — Все мы равны, и рабы, и хозяева… — Он еще раз зевнул, повернулся лицом к печи, зарылся ногами в тряпье, буркнул что-то, возможно, пожелал Глебу спокойной ночи, и почти сразу захрапел.
— И ведь кто-то набил твою голову этой ерундой… — Глеб помолчал, глядя на спящего товарища. А потом добавил негромко: — Или ты действительно сам до этого додумался?..
Он и раньше удивлялся тому, насколько разумными кажутся Одноживущие. Общаясь с ними, он порой забывал, что говорит с программами. Их разум был симуляцией — он понимал это, но это не мешало ему разговаривать с компьютерными персонажами так, как если бы они были настоящими людьми.
Но что, если их адаптивные алгоритмы однажды адаптировались так, что перестали быть просто алгоритмами? Что если их алгоритмический рассудок превратился в разум?..
Неужели Шон Железный Кулак прав?..
Глеб вновь вспомнил о том, что и сам может оказаться такой вот разумной программой с ложными или чужими воспоминаниями, и велел себе подумать о чем-нибудь другом.
Только не думай о белой обезьяне…
Он невесело усмехнулся, вспомнив старую байку о Ходже Насреддине, и придвинул к себе фолиант.
Чтение — лучший способ занять мысли…
Первые строчки Глеб бездумно пробежал глазами, но потом зацепился взглядом за слово «мирра» и стал читать внимательней.
Книга утверждала, что легенды о миррах не вполне правдивы. Мирры — сущности отражений — не могут явиться сами, их можно только вызвать, открыв портал в зазеркалье. В качестве портала может использоваться любое зеркало. Его необходимо трое суток выдержать в абсолютной темноте — тьма — это единственное, что не может отразиться в зеркале. А потом, использовав заклинания «Стеклянная Дверь», «Призыв Сущности» и «Отражение», маг должен начертать руническое слово «тьма» и полить зеркало водой, взятой из семи ключей.