"Фантастика 2024-10". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
– Знаешь, хоть ты и в оковах, но не похожа на ту, кто собирается умирать.
– Я сражаюсь. Не всегда помню, зачем... Но сражаюсь. Борьба хранит мою память. Благодарю, Эгорд, за появление. Разговор помогает мне возвращаться к себе.
– Взаимно.
Эгорду с двух попыток удается встать, покачивается, мотает головой, прогоняя клейкую завесу.
– Рад, что не одинок. Только выбираться все равно надо, так можно и с ума сойти.
Леарит плавным движением головы стряхивает с лица локон жидкого света, томно глядит в потолок.
– Да, здесь многие теряют
– Что?
– О людях. История долгая. Потом, лучше попытайся что-нибудь сделать...
Эгорд по-хозяйски, руки в боки, подходит к прутьям, осматривает.
– Арсенал не богатый, но хоть зубами грызть не придется.
С усмешкой замечает, что выражается как Тиморис. Вот бес, как все-таки не хватает этого остряка-паникера.
Эгорд замораживает прут, кулак летит разбить, но в следующий миг воин-маг кусает губы от боли, прячет кулак в животе. Лед и впрямь вдребезги, но под ним как была сталь, так и есть.
Обхватывает прут обеими руками, внутренняя поверхность пальцев и ладоней обрастает подушками света, лучи набирают яркость, из золота в белизну, Эгорд весь мокрый, во рту режущая засуха... Но идея расплавить провалилась, прут лишь слегка раскален докрасна.
Мимо клетки проходит демон. Три глаза при виде попыток Эгорда выбраться наливаются кровью, толстенная перекладина рогов таранит прутья, воин-маг успевает убрать руки, но его отбрасывает воздушная волна, приправленная ревом и грохотом. Демон хлопает пастью, копыта пинают подножие клетки, Эгорда подбрасывает колючая стальная дрожь. Вдоволь наигравшись, гигант уходит, иногда стучит об улицу булавой, где на цепях вместо шаров с шипами окровавленные тела людей. Следом стрекочут лапами мелкие языкастые пауки, слизывают багровые кляксы, слюнные разводы испаряются с горячей стали, улица вновь чистая.
– Хотя бы попытался, – прокрадывается шепот Леарит. – И попытаешься еще.
Эгорд переворачивается набок, опять душит тошнота, рот беспомощно открывается, хватает будто исчезнувший воздух, но грудь не двигается, сердце дребезжит, сейчас тоже замрет...
Зубы впиваются в стеклянную ягоду с противоядием, чуть не сгрызают в крошку, воин-маг кашляет, конечности судорожно сгибаются, подтаскивают, толкают к Леарит, в облако целебного света.
– Тут постоянно такое и не только такое, ко всему привыкаешь, – говорит богиня. – И это плохо. Лучше не привыкать, а то перестанешь сражаться.
Эгорд раскинут рядом с Леарит, глаза в потолок, дышит, только дышит, весь мир сужается до дыхания, даже Зарах, Леарит и кто бы то ни было уходят призраками за кулисы, терпеливо ждут, когда оркестр из легких и сердца отгремит, рухнет без сил. Но его сменяет жажда, дикая, сухая, в трещинах, беспощадная, заставляет плакать, но без слез, вода в дефиците. Эгорд обгладывает кубик льда, восхитительно... первые минут пять... или часов пять?.. Бесы, ну и время здесь, табачный дым – и тот более постоянен! Но воды хочется еще и еще, пожирание льда сводит с ума, Эгорд
До горячего мокрого виска воина-мага дотягиваются пальцы Леарит.
– Успокойся, Эгорд, покой и правда помогает. Ненавидь все это, но спокойно. Тело здесь враг, но разум замена сердцу. Пусть бьется он, мощно и ровно.
Эгорд поит богиню, над ее лицом вращается парообразный ледяной сгусток, точит края о желтые лучи из руки Эгорда, капель звонко течет на светло-розовые губы, обволакивает белоснежные зубы, исчезает в мерно дышащей груди.
Кажется, что ресницы Леарит при каждом взмахе слышны как струнки.
– Благодарю. Успела забыть вкус воды. А теперь словно никогда и не забывала.
– У меня с памятью хуже. Все забыл еще там, в родном мире. Не запасся ни водой, ни лекарствами, вообще ничем. Вломился в гущу демонов как мальчишка, думал, приду, начну хозяйничать, Зараха на кол и домой. Ну, или демонам на ужин. Главное – убить Зараха и побыстрее.
– Не вини себя за мелочи. Я тоже ворвалась налегке. Но ворвалась. Демонов нужно наказывать за наглость, отвечать на вторжение более яростным вторжением. Не наша вина, что нас набралось только двое. Расскажи, с чего все началось. Слова отвлекут от жара и жажды лучше воды.
И правда, помогает. Поначалу слова сухие, ломкие, как вереница досок, но постепенно разжижаются, журчат, хлещут рекой, разбиваются о пороги воспоминаний на усмешки, вздохи, стоны, горькие и радостные, так необычно, что все эти удивительные события произошли с ним, Эгордом, что все прочувствовано вот этой кожей, а не услышано в трактире как очередная древняя легенда. Невероятно! Разве такое может случиться с обычным человеком? Эгорд прислушивается к мыслям, порой закрадываются сомнения, а не выдумал ли в бреду... Нет, вот же свежий шрам, царапина на чешуйке, ни с чем не спутать...
В какой-то момент слова льются сами, губы живут своей жизнью, а Эгорд закрывает глаза, слушает, мысленно докладывает монетки в шляпу рассказчика, еще, еще историй...
Но давит молчание: оказывается, после шага во тьму портала рассказывать нечего. Клетка, бесконечная лестница, вечная ночь, бордовые тучи, яд... Противно смотреть, а уж говорить об этом...
– Тобой движет не только месть.
– Да?
– Ты не стал нежитью, как Милита. Сила лича облегчила бы путь, помогла бы здесь. Но ты по-прежнему человек, уязвимый, хрупкий.
– Хочешь сказать, я трус, которому человечья шкура дороже мести?
– Это сказал ты. Боишься, что может быть правдой.
– Да.
– Рассчитывал вернуться?
– Малость.
– Как?
– Не думал.
– Ты не трус, Эгорд.
– Почему?
– Иначе бы подумал. А так – просто обманул себя, чтобы шагнуть в неизвестность. Да и если бы подумал – все равно шагнул бы. А не шагнул бы – никто не вправе судить, когда пройден путь, судьям непосильный.
– Благодарю.