"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Окурок-Федосейчик. Слишком много рассказывает. С подробностями. Как ты корешился с Томашевичем.
В приятном тумане от водки с салом Егор бросил бомбу про Томашевича настолько без напряжения, что, наверно, даже самый проницательный не раскусил бы блеф.
— Трепло-о! Мать его… — участковый хлопнул себя по лбу. — Ему пасть никак не заткнуть?
— Пока не знаю как. Слыш, Гаврилыч… Прикинь, кто-то сложит факты… А они очевидные. В нос тычутся. Никаких связей между Бекетовым и Томашевичем не доказали. А у тебя Томашевич в корешах. Взрыв на Калиновского — для отвлечения, чтоб ограбление банка прошло гладко, вы там с Лёхой двое топтались.
— Та-ак! — капитан отставил налитый стакан. — То есть ты уверен, что я — при делах?
— Мне пофиг, если честно. Ты — нормальный мужик, Гаврилыч. С квартирой помог. На районе человек уважаемый. В розыске тебя ценят.
— Продолжай.
— Я его предупредил: молчи про Говоркова. Свяжусь с тобой, решим как помочь. Если ты, Гаврилыч, здесь, на службе, и тебя не дёргали, значит — пока молчит, сука. Но единственный способ его заткнуть…
— …Это — заставить замолчать навсегда.
Повисла пауза. Её робко нарушил Егор.
— Подговорить кого-то в изоляторе… Для этого охрененные связи нужны, с криминалом или операми. Я — пас.
— Расскажу тебе историю… — Говорков, подвинув кресло вплотную к столу, удобно на нём устроился и подпёр челюсть ладонью. Он пространно пустился в воспоминания, словно не висело над головой, что в любой час его могут взять за пятую точку из-за связи с покойным уголовником. — Было это в семидесятые. Пришла повинка с зоны. Зэки любят покататься за счёт государства. Написал один олень, что совершил три квартирных кражи на Востоке-1. Похищенное прикопал за кольцевой. Ясное дело, что повинка фуфловая, но в каждом районе есть квартирные глухари, делать нечего — повезли. Старшим конвоя был старый опер, майор, зам начальника розыска. Умер потом от сердца.
— Помянем…
Егор глотнул и впился зубами в закуску. Убедился ещё при поглощении первого пузыря — сало у участкового высшего сорта.
— Поехали, значит, — продолжил тот. — Час колесили по району, само собой — без малейшего эффекта. Ладно, показывай, где зарыл. С уркой опер возится, я для мебели, водила крутит руль куда прикажут. Выкатились к шоссе Колодищи-Заславль. Зима, снег лежит. Этот хорёк побегал кругами, типа схрон ищет, потом попросился облегчиться. Представь, армейский нужник, стройбат работал, вырыта канава, лежат две неструганных доски по краям, заборчик по пояс. Короче, курим. А зэк исчез. Только вот сидел в позе горного орла, и нет его. Свежий снег вокруг, ни одного следа…
— И где вы его нашли? В сортире?
— Да… Смотрим туда, ледок разбит в центре, из жижи трубка торчит, кусок изоляции. Водолаз, на… Я схватился за доску, хотел пихнуть, а сыщик говорит: не мельтеши. Просто выдернул трубку.
Егор представил уголовника в чернильно-чёрной тьме, в зловонной фекальной массе выше головы … От отвращения передёрнуло.
— Вылезает. Весь коричневый. Только зубы блестят — железные вставные. Лыбится, падла.
— Так и повезли его?
— Неа. Водила подпёр собой заднюю дверь «УАЗа», сказал: только через его труп. Иначе свой «луноход» до пенсии не отмоет. Да и Володарка бы его такого не приняла. Отдали вам осуждённого опрятного, в том же виде и верните.
— Где же вы его вымыли?
Тема разговора соскользнула с опасной на обычный ментовский трёп. Под рассказ Гаврилыча Егор снова принял и почувствовал, что все приготовления — разминка,
— …Негде его было мыть! Что, из шланга обдать? Но не при минус шесть! Подхватил бы пневмонию, сдох, нам отвечай… Чтоб ты сделал?
— Я? — Егор икнул. — Я не… Не знаю… Привязал бы его тросом к «УАЗу» и тащил на привязи.
Говорков рассмеялся. Он захмелел гораздо меньше, хоть пил столько же, а по весу уступал.
— Представь картину. Едет ментовской «УАЗ» по району и на привязи тянет зэка в чёрной телогрейке, номер отряда на груди… С ног до ушей обляпанного дерьмом. Граждане в восторге!
Капитан начал двоиться. Егора это позабавило.
— Колись, Гаврилыч! Что вы учудили?
— А ничего. Опер снял браслеты с рук, обернул их пакетом, чтоб потом отмыть от говна. Сели в «УАЗ» и уехали. В дежурке он написал рапорт: побег. Через два часа сделали шмон по всем притонам района, нашли гада. Чистенького, переодетого. Суд ему за побег пару лет накинул.
— К чему ты клонишь, друг? Вывести Окурка и отпустить? Не катит… — вторая бутылка опустела, Егор уже с трудом подбирал слова. — Спалится и нас спалит…
— Точно. А если бы лет десять назад я тому уроду врезал как следует по башке, он бы и остался в яме дерьма. Навсегда!
— Ага… Точно. Гаврилыч, в натуре… Но не вар… вар… Не варьянт. Ждать выезда с проверкой показаний слишком долго… Завтра их на арест повезут… Меня как самого молодого точно отправят. Дело-то нехитрое, прокурору папочку поднести. Потом задержанного под прокурорские очи. От ступенек прокуратуры до «УАЗа» метров пять… И грохнем нахрен, — усилием расползающейся воли Егор вернулся к главному. — А если Окурок тебя сольёт…
— То не сложно будет доказать, что я взорвал магазин.
— Гы… Не может быть. Гонишь, Гаврилыч. Чо, правда?
— Правда, — вздохнул Говорков и достал из нычки свою поллитру, в общем счёте третью на двоих.
Егор больше не пил и только пытался слушать. Голос участкового то становился чётче, то уплывал.
Главное было не закрывать глаза. Неведомая сила тут же начинала кружить. Он с усилием поднимал веки и цеплялся глазами за капитана как за скалу во время шторма. Больше ничего говорить не требовалось, капитан, перешагнув черту откровенности, спешил выговориться перед пьяным собутыльником, согласившимся ликвидировать свидетеля… Правда, без всякой гарантии, что согласие останется в силе после вытрезвления.
— Я никого не собирался убивать, понимаешь? Даже в мыслях не было! — обычно спокойный Говорков вскочил с кресла и принялся сновать по кабинету — к бюстику Фрунзе и обратно к столу. — Томашевича попросил сделать мне шашку, чтоб рыбу в озере глушануть. Он в сапёрах служил. Любитель взорвать. Точь-в-точь как наркоман — только дай ему что-то на куски разнести.
— Как же ты с ним позн… познакомился, а?
— Год назад. Пришёл из армии, приехал к сестре. Та вся в шоколаде, устроилась на работу, получила квартиру, машину. Он ей и ляпни: насосала. Слово за слово, мордобой, соседи вызвали милицию. Я на опорном у него спрашиваю: что ты творишь? А ему тоже хочется красивой жизни, но не очком же торговать. В общем, уговорили Ингу забрать заявление, я его в общагу устроил. И начал готовить к серьёзному. Но тот, долбодятел, не утерпел и сам полез, погорел на первой же краже.