"Фантастика 2024 -156". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Кассир сказал, ты сам притащишь. Ждёт до твоего возврата. Хотя оценщику мы предъявили, он всё записал.
— Показывай вещички.
Один из мальцов-оборвышей, улыбаясь до ушей, перевернул суму — посыпались таймеры, брелоки, всякая карманная и поясная электроника, расчёски и носовые платки, упаковки мятных освежителей, тампоны, гормоны в пилюлях, барсетки, пакетики наркотиков и подозрительных таблеток, ножики (эйджи зовут их перочинными), дамский пистолетик, парализующие разрядники и слезоточивые спреи, механические часы с цепочками (антиквариат! или новодел?), кулоны и запонки.
Удюк
— Ладно, где-нибудь соток на пять потянет... Половину Дуке, сотку в заначку, сотку мне, остаётся тридцать крин.
— И две, — пискнул кто-то.
— С тебя две, обсосок! за то, что пасть разинул. Чтоб завтра добыл, ясно?
Две выпавшие при делёжке крины достались Пальцу как бонус. Остальное Удюк разбросал ребятам; принадлежащие им хапушки и малявки должны молча сидеть на корточках позади своих пацанов.
— Чего-то я не понял, — пригляделся Удюк. — Кого нету? Так, Шангула нет с его хапкой, Носача... а где эта, лысуха?
— Загнулась от горячки. — Палец упрятал долю в потайной карман под поясом. — Отнесли в отнорок, там и кокнула. Её пси утащили.
— Пси совсем обнаглели, — заметил паренёк с распухшими, гноящимися веками. — Идёшь, а они урчат, подбираются. Отраву бы им положить...
— Мелкота потравится, а пси умные, жрать не станут. Я обычно наберу в карманы каменюк — и, пока дойду, все пошвыряю в псей, — добавила крашенная в жгуче-жёлтый цвет девка Носача с кольцами в проткнутых бровях и витыми проволочными браслетами на щиколотках. — Удюк, дай шокер или баллончик.
— Купи, восемь крин.
Все рассмеялись, а младшие — прямо до визга, тут же начав толкаться и щипаться.
— А может, договоримся?.. — Зазноба Носача томно потянулась, закинув руки за голову и поводя худосочным бюстом. Девчоночий смех стал тоньше, пронзительнее, а пацанов разодрало на лютый ржач. Точь-в-точь картинка из журнала «Мерзавочка»! Она вечно, когда хахаля нет, подначивает Лишая, а Псица ревнует.
Редко тут гостевало веселье; все спешили позабавиться тем, как Жёлтая рисуется и строит из себя коварную женщину. Она ненадолго, но сильно украсила собой ребятник — беспросветный подвал с провисшей крышей, где всегда капель или сквозняк из щелей, где булькают и утробно рыгают изогнутые хоботы труб над головой, где вонь и плесень, сопревшие покрывала и лужи, а для спанья — кучи тряпья.
— А может, хвостами померимся? — с намёком предложила Мухарма, не глядя подкинув складной ножик; когда поймала, пружина щёлкнула, выкинув лезвие. — Сразу скажу — твой короче окажется.
— Йо, что ты?! — отстранилась ладошками Жёлтая, трепеща ушами с видом растерянной глупышки. — Я ничего не думала!
— Оно и видно, что не думала. Гляди, добалуешься.
Удюк метил в разведчики и так навострился, что ему давали поручения сержанты Дуки. Он кой-чего соображал в хай-тэке, а притвориться мог кем хошь. Псица втайне боялась, что дружок выйдет в люди и дверь за собой захлопнет. Она старалась быть незаменимой, угождала ему всячески и настырно выступала всюду как ординарец Удюка, пока он зуботычинами, оплеухами, а то и куском
— Цена твёрдая, с учётом налога, — заявил он. — Пока не снёс в дукину кладовку, разбирайте.
Утаить что-нибудь от дележа считалось подлым и наказывалось, но от мелкой сиротки до шестигодков всем было известно — прежде, чем начнут дуван дуванить, лучшие кусочки исчезают сами собой, а святая воровская правда начинается с описи трофеев при свидетелях. Если не успел припрятать, не скрыл от завидущих глаз Пальца — выкупай у Лишая. Так же и Палец опасался, что его заложит любая соплюшка, причём не Лишаю, а страшному сержанту. Никто никому не доверял, все друг друга подозревали.
Куда в этот раз ходил Удюк с Псицей, где пропадал, по какому воровскому делу — не спрашивай, за спрос получишь в нос. Лучше подкатись с подарочком. Сюрпризы готовили загодя, учитывая интерес «князька».
— Удюк, я гриб нашёл! для тебя...
— Хм, гриб... — Лишай повертел в пальцах дряблое убожище, смятое в запазухе. — Мухарма, нанижи.
Подруга сделала на нитке узел и проткнула шляпку иглой. Уходя, они оставили две нитки грибов, и Лишай велел малявкам обмахивать их тряпками, чтоб сохли побыстрей. Грибы были сосчитаны.
Он порылся и вынул пол-горсти леденцов, облепленных всем мусором, который жил в его карманах. Стряхнул пяток в протянутую лапку.
— Градские, настоящий сахар.
— Чистая глюкоза! — щегольнула Псица иностранным словом, возвышая Лишая в глазах подданных до дальше некуда.
— Глюк... — Босая через одного ребятня в рванине, грязная, как приплод дальних пещер, горящими глазами сосредоточилась на цветных конфетах. Слово загадочно напоминало о видениях, которые являлись, если помуслишь во рту щепотку плесени.
— Закурим. — Лишай жестом удальца извлёк хорошо набитую папиросу. Псица живо поднесла зажигалку. Ребята старались вдохнуть вьющийся мимо них дым. М-м-м, лишайник! Если курнуть по-настоящему, привычная нора, кроме которой и представить ничего нельзя, исчезнет и вокруг засветится туман. Главное, не сделать передоз. Кто курит чистяк, с ума сбредает. На самое великое сумасбродство имеют право лишь богатые, которым даже древняя правда не писана.
— Ему. — Лишай отдал ухарски примятую папиросу Псице и указал на одного из пацанов. Псица, сама глотнув дымка, протянула сокровище сиявшему избраннику.
— Оставь... Оставь чуток... — заныли сзади его подопечные, робко придвигаясь. Со всех сторон завистливо поглядывали обделённые. Как? всего одну выдаст? «Неправильная раздача!» Но буркнуть это вслух никто не рискнул.
Удюк не спешил пустить по ребятам следующую дозу. Пусть маленько помучаются — тем слаще на душе захолонёт, когда новая папироса забелеет у него в руке.
— Достань-ка, Псица... — Лишай нарочно помедлил объявлять, что будет выставлено. — Ту половинку.
Оу, грибная настоечка! целая бутылка-половинка, в ней шестнадцать стопок! Всем пацанам хватит, и лишек останется. Жиденькое пойло нежит душу, слабит ноги и туманит зенки.