"№Фантастика 2024-162". Компиляция. Книги 1-22

Максимушкин Андрей Владимирович

– А… э… Да! Конечно, – немного смутилась Гермиона.

– Ты бы послушала Гарри – ещё послушаешь, – я и сама возмущена работой мракоборцев, но, разорви меня грифон, он пишет только об этом!

– Как и когда он приедет? – спросила молодая ведьма, отворачиваясь к зеркалу и собирая волосы a la Bellatrix.

– Папа отправится за ним ближе к двенадцати. Парная трансгрессия – он же ещё не сдал тест.

– Уже двенадцать.

– Не знаю, Гермиона, – пробормотала Джинни, откидываясь на кровать, – смогу ли я вообще его видеть! Это так тяжело… Что у тебя с Роном? – неожиданно спросила она.

–

Ничего, – вздрогнув, ответила Гермиона. Получилось чересчур резко. – Мог бы и написать мне пару раз летом, – добавила она, чтобы объяснить свой тон.

– У него были другие дела…

– Что?

– Ничего.

– Джинни?..

– Неважно. Просто одна из кузин Флёр немного, кхм, увлекла моего братца. Нет, ты ничего не подумай! – тут же добавила она. – Не более чем и сама Флёр – на уровне диких фантазий!

– Ну и отлично. – Гермиона вдруг придумала замечательный повод охладить любовный пыл Рона, ибо встреча с парнем оставила в ней то же неприятное чувство какой-то убогости, что и весь дом, в котором он жил. А разыгрывать африканские страсти на пустом месте совершенно не хотелось – сейчас и так было чем заняться. – Мне, по большому счету, совершенно всё равно! – вслух закончила она.

– Зря я это сказала, – расстроилась Джинни.

– Забудь. Я разберусь с ним. Нам, наверное, стоит пойти вниз?

– Пожалуй, – кивнула Джинни и озабоченно поднялась.

Но их остановил стук.

– Вы одеты? – спросил хрипловатый голос Рона из-за двери.

– Да, – сообщила его сестра, одёргивая мантию.

Дверь открылась. Вошёл Рон.

А следом за ним Гарри.

___________________________________________________________________________________________________

1) юная мадемуазель (франц.).

Глава XI: Вы только посмотрите, кто пришёл!

*апд: полтекста подло сплагиачено у мамы Ро

– Поглядите, кого я вам тут привёл! – радостно сказал Рон.

– Привет.

– Здравствуй, Гарри, – кивнула ему Гермиона.

– Привет, – улыбнулась Джинни, выжидающе глядя на вошедшего. Но Гарри не шелохнулся, и постигшая основы легилименции Гермиона поёжилась, ощутив весь коктейль гнева, негодования и обиды, взорвавшийся в душе рыжеволосой ведьмы.

– Ну что? – тихо спросила наследница Тёмного Лорда вслух. – Как прошло лето? Какие планы, Гарри?

Парень прошёл в комнату и приблизился к окну. Рон с глубочайшим интересом уставился на него, а Джинни напротив демонстративно отвернулась.

– Я возвращаюсь в Хогвартс, – объявил Гарри Поттер. – Это последняя воля Дамблдора.

* * *

– Он прилетел ко мне в первую ночь у Дурслей, – говорил Гарри деревянным голосом. – Феникс. Патронус-феникс. Последний привет от Дамблдора. – Он умолк, но потом опять заговорил глухо и безжизненно. Было заметно, что слова давались парню с большим трудом. – Просил прощения. За то, что оставил меня. Передал, что я достаточно силён, чтобы пережить всё это. И он просил меня окончить школу. Просил вернуться туда ещё раз и учиться прилежно, ради него.

«Учись хорошо», – пронеслось в мыслях Гермионы, и она с трудом сдержала улыбку от диковатого сравнения, возникшего в голове. Об Альбусе Дамблдоре у неё теперь составилось

новое мнение, сильно отличное от того, зачастую слепого, восторженного восхищения, которое она испытывала к старому мудрому директору раньше.

«Я никогда не отрицал его силы. Дамблдор – могущественнейший волшебник. Я не уставал поражаться также и его ловкости, и его уму. Мне было чему поучиться у Альбуса Дамблдора, Кадмина. С самого начала, как только я его узнал, он, казалось, видел меня насквозь. Тогда. А это более никому не удавалось.

Всю свою сознательную жизнь я играл с Дамблдором в шахматы, но не сразу понял, что и он увлечённо играет со мной. И что для него эта партия со временем стала единственным смыслом существования.

Дамблдор давно искал достойного соперника, он скучал. Когда-то в молодости будущий директор Хогвартса отдался другой игре, но ту он воспринимал иначе. Верил, боролся, строил грандиозные планы… И серьёзно обжёгся в конце. Тогда, мне думается, Дамблдор дал себе зарок не увлекаться больше строительством нового мира. И с годами сильно заскучал. Нереализованный потенциал сводил его с ума, но Дамблдор боялся затевать игру на пустом месте, чтобы снова не вышло катастрофы.

И тут появился я.

Он сразу почувствовал скрытую во мне опасность и решил, что настал час проявить все свои качества, чтобы уберечь магический мир от моих посягательств. Благородно. Но он снова слишком увлёкся.

Наша партия стала для него всем, но вместе с тем превратилась со временем всего лишь в состязание. Игру всей жизни. Но игру. Шахматное сражение. А в шахматах, как известно, принято при необходимости жертвовать фигурами. И выстраивать такие комбинации, чтобы жертвы эти принесли наибольший эффект.

Я пытался победить смерть, я пытался реализовать свои идеи мироустройства, я строил империю – а Дамблдор лишь играл со мной в шахматы. И, надо признать, это был достойный и очень опасный соперник.

Он множество раз рушил сложнейшие мои замыслы, крушил грандиознейшие планы. Он поставил мне не один опаснейший шах – но он боялся выиграть эту партию окончательно. Потому что это грозило скукой – наистрашнейшим врагом великого ума.

А после нескольких самых крупных побед Дамблдор поверил в своё всемогущество. Поверил в то, что ему ведомо всё, что он лучший в мире кукловод – и его кукольный театр приносил ему немалое моральное удовлетворение. Его куклы им восхищались. И это повальное раболепие сыграло в итоге с ним злую шутку. В том огромном сундуке, где Дамблдор хранил своих марионеток, скопилось слишком много послушного тряпья, и за этим тряпьём кукловод не заметил, что некоторые игрушки начинают обрывать свои нити.

О том, что у марионеток к тому же были сердца, я говорить не стану – ибо сам, когда нужно, легко забываю о чувствах своих подданных. Единственное различие в том, что я всегда понимал, что это – лишь мои подданные. А Альбус Дамблдор предпочитал верить, что в кукольном домике живут его родные дети, любимые чада.

Самообман – вот слабость, которая погубила Дамблдора. Слабость, которая стала прогрессировать, едва он позволил её себе. А это случилось, как только старик затеял со мной свою шахматную партию…