"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Яков с некоторым сомнением посмотрел в мою сторону, не совсем поняв, куда я клоню.
— Ну что же, не разумеешь? Жаль… Ну вот, голова, смотри: хан Белой орды Мухаммед Булак сгинул со всей своей ратью на Куликовом поле, мурза его Бегич с лучшими нукерами пал еще на Воже. А темник Мамай, реально правивший в этом осколке Орды, в последний поход на Москву собрал лишь небольшую рать, надеясь напасть на Русь изгоном… Да мурзы его предали, перебежали к Тохтамышу.
Сделав небольшую паузу, я продолжил:
— Прошедшим летом ходил я на Азак с судовой ратью. Да впереди повольников шел лишь двумя стругами… И что же? Только раз татарские разбойники напали на нашу стоянку —
Яков Юрьевич — Гюргя это вариант имени Юрий или Георгий — согласно кивнул, соглашаясь с моими доводами, и я принялся далее развивать свою мысль… Основанную на послезнании попаданца!
— Другое дело восход! Синяя орда лежит на восходе, Синяя орда сохранила свою рать в обширных степях Дешт-и-Кипчак! Да и сам Тохтамыш родом из Синей орды, отец его был знатным мурзой при Урус-хане… Зачем ему делать крюк от Итиля на закат, и заходить на Русь с Крыма, ежели проще собрать войско в богатых землях Булгара? Благо, что улус сей лежит у самой границы Руси, у владений князя Димитрия Константиновича… Наконец, Тохтамыш давно уже прознал, что в Донских степях ходят на полудень наши сторожи, рыщут по шляхам, ведущим в Крым. Зачем же ему рисковать, если можно скрытно, изгоном напасть со стороны Булгара? Пройти Нижегородскими землями — так Дмитрий Суздальский большого войска собрать не успеет… Но даже собери он всех своих ратников — куда уж ему тягаться с цельным ханом? Да и на помощь зятю рать нижегородскую не приведет — просто не успеет…
Я продолжил смотреть перед собой, словно в пустоту — в тоже время излагая по памяти события черного для Руси лета 1382 года:
— Далее повернет на юг, в Рязанские земли. Олег Иоаннович человек не подлый, он бы и рад помочь великому князю Москвы — но не в ущерб своей земле и своим людям. Нет, в обмен за то, что татары Тохтамыша его княжество не тронут, наверняка укажет броды через Оку — а уж там поганым прямой ход на Москву…
На мгновение прервавшись, я продолжил:
— На что угодно готов спорить, что Тохтамыш, изрядно напуганный нашей победой на Куликовом поле, рассчитывает на внезапность своего удара. Рассчитывает, что князья наши под рукой имеют лишь небольшие дружины — а рать должны собирать со всех концов своей земли. Может, и нападет хан с не самым великим войском — но ведь ему главное не позволить Димитрию Московскому собрать рати в единый кулак! Не дать его союзникам привести дружины на помощь… Вот об этом ты, Яков Юрьевич, князю и поведай. Да подскажи также, чтобы на лазутчиков из числа торговых гостей наших в Булгаре лучше не надеяться. Когда настанет час изгоном идти, Тохтамыш велит всех их перебить иль в темницу бросить. Да ладьи и струги купеческие себе заберет — переправу через Итиль навести!
Я замер, неотрывно смотря прямо в глаза всерьез разволновавшегося дружинника — тот также замер на месте, ловя каждое мое слово:
— Казаков Тохтамыш собирает в Булгарской земле на червень, значит в поход выступит не позднее липеца. Следовательно, коли изгоном пойдет, и на переправах через Оку его не встретят, то на жнивень уже подступит к стольному граду… Обо всем скажи Димитрию Ивановичу, пусть не только торговых гостей в Булгар, Казань, да прочие города Волжские посылает, пусть дружину летом подле себя держит исправно, да к червеню начнет большое войско собирать… Конечно, не мне или тебе учить великого князя — но напомни ему о том,
Н-да… Тут бы стоило добавить, что не вру я в основном, но в мелочах лихо так подвираю! Ибо никаких июньских сборов казаков в Булгаре Тохтамыш не проводит. Хану нужна максимальная внезапность — а с учетом того, что донцы дрались на Куликовом поле именно за Русь, и что благодаря эмиссарам Крутицкой епархии Дон держат устойчивую связь с Москвой, казакам он просто не доверяет.
И ведь эту ложь Донской проверит прежде всего!
Но ложь не ложь, а насторожится великий князь должен наверняка — по той простой причине, что удар из Булгара действительно более логичен, чем нападение с юга, с «полуденной» стороны. Глядишь, действительно напряжет агентуру — ну а там как пойдет…
— Так что не кручинься, Яков Юрьевич, что в Ельце не останетесь — тебе куда как более важные вести должно доставить в Москву! И уж сделай все от себя возможное, чтобы донести мои слова до Димитрия Иоанновича — иначе смерть отца твоего и все наши жертвы на Куликовом поле окажутся напрасны…
Напоминание об отце, как кажется, достигло требуемого эффекта. Голова московской сторожи серьезно кивнул и торжественно перекрестился:
— Вот тебе крест святой, княже, что живот свой отдам, но с Дмитрием Иоанновичем поговорю! Однако же не мог бы ты отправить со мной и казаков, кто с посланниками ордынскими общался?
Шарит, молодец… Впрочем, заготовка уже обдумана — так что я лишь сокрушенно мотнул головой:
— Увы, нет. Татары ведь призвали ратников из Донских городков, до нас же дошли только обрывочные вести — и то совсем недавно. Но даже сторожу, что доложилась мне о призывах хана, в Печурском остроге ты не сыщешь — буквально вчера ушла в очередной поиск…
— Так ежели мы ее дождемся?
— Хахаххах! Э-э, нет, брат — я твою полусотню в Ельце не оставлю, сказал же о том.
Разорвав зрительный контакт, я двинулся дальше по косогору — и дружиннику осталось лишь поспевать следом за мной.
— Но как же так, княже?! Ведь уж какой год наши сторожи из Ельца в поиск уходят…
— Яков! Ты видно, меня и не слушал вовсе? Пять сотен казаков с семьями пришли ко мне в Елец. Пять сотен — едва ли не половина той силы казачьей, что явилась на Куликово поле! Да ушкуйники со мной остались — да тысячу с лишним невольников мы освободили в Азаке! И как всю эту прорву народа мне прокормить? Вон, сам на загонные охоты хожу, животом рискую в брани с медведем! А все потому, что хлебные обозы с Владимиро-Суздальского ополья до нас так и не дошли — хотя уговор с купцами был твердый…
У меня аж горло перехватило от гнева:
— Да как голодно нам будет зимовать без хлеба! Мыслю я, что стоит за бедой нашей тесть великого князя, Димитрий Константинович — и уж коли про то наверняка прознаю, то весной быть походу ушкуйников не в Сурожское море, а в Нижний Новгород!
Я замер на круче Кошкиной горы, любуясь произведенным на москвича эффектом. Ну как же, как же! Ведь отсюда, с северо-восточной оконечности крепости, открывается панорамный вид как на Каменную гору — так и на ее подножие, где разбили свой лагерь повольники… И на берег полноводного Ельчика, густо усеянного плотно стоящими ушкуями и стругами — бортами впритирку! Навскидку так доброй сотней кораблей, вытащенных на сушу… С южного берега Сосны их никак не увидишь. Да и «Московский» тракт, коим сторожа Якова прибыла в Елец, петляет в сторону Печур таким образом, что пиратской стоянки с нее не узреть…