"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Зато сейчас вид открывается более чем впечатляющий!
Вот и по удивленным, даже несколько испуганным глазам дружинника стало ясно, что узреть подобную «флотскую» мощь он явно не ожидал. На несколько мгновений утратив саму возможность говорить, Яков, наконец, сдавленно выдавил:
— Так ведь князь-батюшка наказал передать тебе, Федор Иоаннович, строгий запрет нападать на татар, да на походы с ушкуйниками по Дону…
Я только усмехнулся:
— Вот как великий князь заключит прочный ряд с Тохтамышем, да признает себя его данником — потому как иначе ряд с ханом просто
Немного помолчав, я решил все же чуть подсластить пилюлю:
— Но уж коли великий князь запрещает мне воевать татар — то даю свое слово, что не стану я нападать на ордынцев, покуда и они не попытаются на нас напасть. Следующей весной, как лед сойдет, пойдем на фрязей, минуя Азак… Все одно в нем теперь грабить нечего!
Немного помолчав, любуясь стоянкой ушкуйников в стремительно густеющих сумерках, я развернулся в сторону Московской вежи:
— Пора возвращаться нам в град, голова. За сторожи даже не думай переживать, мои казаки поиск ведут исправно — да не верю я, что Тохтамыш пойдет войной на Русь с Крыма. Разве что пошлет какого мурзу покарать лично меня, вернуть должок за Азак… Но с мурзой мыслю, я ныне и своими силами справлюсь.
Яков согласно кивнул, негромко, уверенно ответив:
— Быть посему, княже. И ты не сомневайся — про угрозу со стороны Булгара я донесу до Димитрия Иоанновича слово в слово, живот положу, а донесу!
— Спасибо тебе, дружинный… Только ты, пожалуй, передай мои слова еще и Владимиру Андреевичу Храброму, брату великого князя — он должен мне поверить. И среди дружины своей обскажи все, не таясь — хотя бы с доверенными воями обсуди. Это чтобы в случае беды какой — нападения тятей там или болезни — мои слова до Москвы все одно добрались.
Ерофеев вновь согласно склонил голову, молча проглотив намек на его гибель — а я не преминул добавить:
— И про Димитрия Константиновича, кстати, я нисколько не шутил. Ты уж шепни великому князю, чтобы нижегородцы пропустили хлебные обозы в Елец. Иначе свершенное зло сторицей аукнется его тестю грядущей весной…
Глава 8
Конец листопада (октября) 1381 года от Рождества Христова. Елецкий кром.
Я с блаженным удовольствием развалился на мягких подушках, наблюдая за тем, как Дахэжан колдует над котлом с томящимся в нем медвежьим окороком. Законная добыча, елы-палы! Впрочем, очередная охота на хозяина сложилась куда как легче и безопаснее прошлой схватки — поднятого собаками косолапого еще издали расстреляли из самострелов, не пожалев на мишу арбалетных болтов…
Впрочем, это была, как я надеюсь, крайняя наша охота. Елецкие леса полны непуганого зверья? Теперь это утверждение совершенно не соответствует истине — после череды загонных охот дичи вообще не осталось… Зато мяса мы заготовили впрок — а тут еще и из Пронска пришла радостная весь: прибыл, пусть с запозданием, но прибыл речной караван с ладьями, набитыми зерном! Выходит, услышал
Красота… Действительно, можно уже выдохнуть — теперь голодная смерть моим людям точно не грозит.
А что животных в окрестных лесах не осталось… Так лесов в Елецком княжестве полно, а охоты вблизи крепости более проводить не будем. Глядишь, за пару-тройку лет вернутся к нам и косули, и лоси, и хозяин в орешник вернется, как же в лесу-то без хозяина…
Так что можно позволить себе расслабиться на роскошном ложе из трофейных татарских подушек, наблюдая за тем, как милая женушка готовит мне ужин!
А между тем, ощущение, что приятно округлившаяся горянка действительно колдует над котлом, становится все сильнее. Ибо княжна мурлыкает под нос какую-то неизвестную мне, мелодичную песню на незнакомом языке — при этом засыпая что-то в котел. Ну, ровно ведьмавские порошки-травы, приворотное зелье варит под заклинание! Впрочем… Дахэжан хоть и «обуздала» меня без всяких эликсиров — но, судя по необыкновенному, пряному аромату трав, трофейных специй и жирного мяса, готовящееся блюдо вполне можно назвать приворотным!
В конце концов, разве путь к сердцу мужчины лежит не через его желудок?
Конечно, на самом-то деле супруга добавляет в кипящую воду соль, трофейные перец и лаврушку, а также «родные» душицу, укроп и мелко порубленный чеснок. Причем Дуня твердо решила выкипятить жидкость в котле на две трети, чтобы максимально загустить бульон — после чего планирует добавить в него мелко нарезанный репчатый лук и сливочное масло, да притушить, протомить мясо в получившемся соусе… Короче, задумка великолепная, исполнение пока на самом высоком уровне (а там я уж подстрахую, если потребуется!) — разве что ждать долго.
Но горянке, стоит признать, терпения не занимать…
— Дунь, а Дунь? Ты чего поешь-то?
Женушка, посмотрев на меня, мягко улыбнулась:
— Я пою древнюю песнь адыгэ о нарте Бадыноко. Ее пели многие женщины в моем роду…
Однако, вспомнив про свой тейп, Дахэжан невольно потемнела лицом — и я тотчас попытался ее отвлечь:
— А расскажи мне про Бадыноко. О чем твоя песнь?
Вновь мягко улыбнувшись, супруга начала свой сказ:
— Бадыноко был славным витязем, нартом — и он воспротивился древнему закону своего народа. Закону, согласно которого старых, потерявших былую силу родителей сбрасывают со скалы…
— Ничего себе… Вот тебе и почитание старших на Кавказе!
Впрочем, черкешенка не услышала моего приглушенного возгласа, и продолжила неторопливо так, размеренно говорить:
— Но Бадыноко отказался убить своего отца. Нет, он тайно спрятал его в неизвестной сородичам пещере, где навещал своего родителя, кормил и ухаживал за ним… А в те годы народу нартов пришли беды, одна за другой — и тогда Бадыноко пошел к своему отцу, просил совета. Ведь отец его был не только стар, но и мудр, прожив уже целую жизнь… И советы отца из раза в раз помогали нартам пережить все обрушившиеся на них беды.