"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Мои нукеры не отправятся на полуночь.
Темник ответил спокойно, без малейшего внутреннего колебания. И это спокойствие в который раз вывело Тохтамыша из состояния душевного равновесия… Чингизид замер на несколько кратких мгновений, пытаясь понять, как обращаться с равносильным союзником — но после хмельное раздражение прорвало истончившуюся плотину ханского терпения:
— Как ты смеешь перечить мне, твоему хану?! Я…
— Ты перестал быть моим ханом, как только казнил моего отца. Отошли своих ближников Тохтамыш, и мы поговорим с глазу на глаз —
Хану потребовалось немалых усилий совладать с нахлынувшим гневом — после чего он коротко приказал:
— Оставьте нас, друзья — прошу. Вскоре мы продолжим пир, но сперва я поговорю с темником…
Последние слова Тохтамыш произнес с явной угрозой в голосе. Неприязненно посматривая на Едигея, шатер один за другим оставили беки и мурзы хана — и тогда темник спокойно повторил:
— Мы не пойдем на полуночь — ибо эмир дал тебе войско, чтобы защитить столицу. Сарай-Берке мы сберегли, покоренных разбили — все, о чем ты просил эмира, исполнено… Если желаешь, следуй по пятам за булгарами — я же отправлюсь со своим туменом в Газарию.
— В Газарию? Зачем?!
Явно сбитый с толку хан вскинул брови от удивления — на что Едигей лишь коротко усмехнулся:
— Затем, что именно Газария есть конечная цель великого эмира. И он осыплет меня дарами и почестями за ее захват и разорение… Впрочем, они не сравнятся с той добычей, что мы возьмем с мертвых фрязей.
— Нет!!!
Тохтамыш швырнул чашу с кумысом на пол, схватившись за рукоять сабли; он успел даже оголить ее до середины прежде, чем Едигей в голос рассмеялся, не выказывая никаких признаков агрессии. Сбитый столку, быстро трезвеющий хан злобно спросил:
— Чему ты смеешься?!
— Твоей детской наивности, Тохтамыш! Или ты забыл, что уже грядущей весной эмир сам приведет войско на твои земли, намереваясь опустошить Газарию лично?! Ты действительно думал, что сумеешь сохранить расположение Хромца — и в тоже время сбережешь порты фрязей? Или в твою голову закралась безумная мысль, что ты сумеешь остановить Тимура силой?! Да мы сейчас равны с тобой силами — так неужто ты думаешь справиться с гулямами эмира, когда он приведет в Орду еще два-три полнокровных тумена?
Тохтамыш весь аж почернел от злости и негодования — но ничего не ответил, убрав клинок обратно в ножны. Однако в его взгляде, обращенном на темника, появилось задумчивое, этакое оценивающее выражение…
— Даже не думай, старый друг. Я не безумец, чтобы вместе с тобой пойти против Тимура — а даже если бы и обезумел… Шансов на победу нет –и в милость Хромца к предателям я не верю! Потому и никаких шансов сохранить Газарию у тебя нет — зато ты можешь поучаствовать в ее разорение… Захватив все богатства фряжских купцов и разделив их на три равные части: одну тебе, одну мне — и одну Тимуру. В этом есть твоя прямая выгода — ведь если эмир сам покорит города иноземцев, ни о каком дележе добычи речи уже не будет. Он заберет себе ВСЕ!
Тохтамыш помолчал какое-то время, обдумывая слова союзника — после чего негромко уточнил:
— У нас нет тюфенгов и мастеров осадного дела, способных построить пороки, что возьмут стены фряжских крепостей. А осада не даст результата — фрязи имеют доступ к морю; морем
Едигей с готовностью кивнул, поняв, что хан мысленно смирился с потерей Газарии:
— Ни осаждать, ни брать города фрязей штурмом нам не придется. Нет! Мы приведем наши тумены на полуостров, перехватывая по пути фряжских купцов — а заодно и всех следующих в города Газарии, пусть даже татар… Затем соберем несколько небольших отрядов отборных нукеров — и выступим во главе их к самым крупным, богатым городам фрязей. Выступим явно! Основные же силы тумен будут держаться позади нас — на расстоянии дневного перехода… А между передовыми отрядами и войском будут следовать множество крылатых разъездов — что также станут перехватывать всех, кто следует в крепости и из крепостей. Всех, кто сможет предупредить фрязей о наших туменах и насторожить врага! И, если все пройдет гладко, ворота крепостей Газарии откроют нам сами иноземцы — откроют, как послам хана Тохтамыша… И самому хану.
На мгновение прервавшись, темник продолжил:
— Мы прибудет утром первого дня — и проведем в каждом из городов один день и одну ночь. В то время как основное войско подойдет к крепостям уже под покровом ночи! А ближе к утру, перед самым рассветом, наши отборные нукеры захватят городские ворота и откроют их, подав условный сигнал — и тогда татары ворвутся в крепости фрязей без всякого штурма и осады…
Немного помолчав, темник прямо спросил хана:
— Ты согласен?
В этот раз Тохтамыш согласно склонил голову без всяких колебаний — но после уточнил:
— Поселения фрязей в Азаке смогут без лишней помощи взять местные татары. В Крыму же расположены три больших города-крепости — и без счета мелких… Столица Каффа, а также Чембало и Солдайя — самые крупные порты. На противоположной же стороне пролива, что разделяет Сурожское и Русское моря, стоит город-крепость Матрега, центр отдельного княжества фрязей — оно заселено иноземцами и черкесами… Наконец, несколько небольших городов и крепостей Газарии находятся в землях горцев.
Едигей задумчиво покачал головой:
— Решение напрашивается само собой. У нас два тумена, разделим их поровну — получим четыре отряда на четыре самые крупные крепости! Черкесы же, я слышал, нередко попадают фрязям в рабство? Не думаю, что горцы любят иноземцев; если обратишься к ним после захвата Матреги, призывая скинуть купцов-латинян в море с ханской помощью, да пообещаешь освободить рабов… Тогда черкесы наверняка тебе помогут. Скажи, а на полуострове у фрязей случайно нет врагов среди местных?
Тохтамыш усмехнулся:
— Еще как есть. Греки из княжества Феодоро.
— Вот! Вот их мы и призовем на помощь — пусть себе осаждают и штурмуют малые города фрязей с посильной помощью татар, за половину захваченной добычи… Так мы исполним волю эмира — а твое войско, хан, пополнится и черкасами, и феодоритами, коих позже мы обязательно приведем на Русь! И никуда твои покоренные от тебя не денутся…
Едигей тогда практически не лукавил. Но ведь разве мог он открыть хану всю правду — признаться Тохтамышу, что последнего ждет на Руси скорая гибель?! Как же в таком признаешься… Особенно, если лично замыслил убийство хана руками кого из пленников-урусов?! Чтобы после тотчас сразить его уже над бездыханным телом Тохтамыша…