"Фантастика 2024-180". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Густав, привет! — говорит она. — Надеюсь ты не очень занят? Потому что я привела к тебе гостя.
Завлаб, невысокий русоволосый крепыш, как и его сотрудники, облаченный в белый халат, поднимается из-за письменного стола и протягивает Философу руку.
— Энно! — представляется он. — Можно просто — Густав.
— Третьяковский! — откликается посетитель. — Можно просто — Граф.
— Как?! — изумляется ученый. — Вы тот самый Третьяковский?!
Глава 18
«Подонок ты, Ортодокс, — думает Философ. — Уверял, что ни одна живая душа
— Не знаю, может быть вы путаете с моим братом-близнецом Минием Евграфовичем Третьяковским? — произносит он вслух. — Он писатель, а я лишь скромный публицист.
— Нет, Граф, он имеет в виду тебя, автора «Процесса», — безжалостно развеивает его сомнения Тельма.
— Да, вы знаете, поразительная доктрина! — подхватывает ее бывший муж. — Разминка для ума. Я ее рекомендую всем своим сотрудникам, чтобы учились нестандартно мыслить. И знаете ли — помогает!
— Надеюсь, вы не собираетесь знакомить меня со своими сотрудниками? — говорит Философ.
— Нет-нет, что вы! Пощажу вашу скромность!
— Густав, мы пришли сюда не ради комплиментов, — говорит Тельма. — Граф хочет узнать, что твоей лаборатории удалось выяснить насчет игрушек Мастера?
— Ах вот вы для чего здесь… — бормочет ученый. — Ну-у результаты наших исследований довольно скромны. Даже на статью в реферативном журнале данных не наберешь.
— Говори как есть.
— Все материалы, из которых они изготовлены, совершенно обыкновенные. Это древесина, различные металлы и полимерные смеси, но степень их обработки поражает воображение, разнородные материалы соединены друг с другом в буквальном смысле — на молекулярном уровне. Представьте пластмассу сросшуюся с металлом или деревом! Однако это еще не все. Некоторые так называемые игрушки работают как электронные приборы, с использованием эффекта сверхпроводимости, который проявляется без применения жидких газов. Как это все работает, сказать не могу. Современная наука не располагает такими возможностями. Хорошо было бы поговорить с Мастером, но, увы, это невозможно.
— А что вы думаете о самом Мастере? Кто он? Откуда?
— Откровенно говоря, я думал о том, чтобы положить его в нашу университетскую клинику для обследования, а потом оставить при университете, дать комнату в общежитии для аспирантов, ну и официально трудоустроить в наши мастерские.
— И что же вам помешало осуществить это намерение?
— Мы с Тельмой поехали на заброшенную электростанцию, чтобы попытаться уговорить Мастера поехать с нами, но его на месте не оказалось.
— И где же он был?
— Неизвестно. Скорее всего — спрятался, чтобы избежать нежелательного для него контакта.
— Так и прежде случалось! — подхватывает девушка. — Мастер заранее узнает о том, что к нему едет кто-то, с кем ему не хочется встречаться, и исчезает в неизвестном направлении.
— Выходит мне сегодня повезло?
— А вы были сегодня у Мастера?! — удивляется завлаб.
— Да. И он мне вручил вот это.
Философ вынимает из кармана светомузыкальный шар. Густав берет его в руки, рассматривает на просвет, прислушивается к музыке.
— Вот совершенно непостижимая вещь, — со вздохом произносит он. — Можно предположить, что внутри размещены призмы, которые
— Так может этот Мастер какой-нибудь инопланетянин?
— Теоретически наука допускает существование внеземных цивилизаций, но вы же видели Мастера? Какой же он инопланетянин? Скорее всего — гениальный кустарь-одиночка. Такие во все времена встречаются.
— Понятно. Ну больше не смею беспокоить, — говорит Философ.
— Ну мы же с вами еще увидимся в дискуссионном клубе? — спрашивает завлаб.
— Да-да, конечно, — отнимая у него шар, бормочет Философ и вытаскивает из кабинета Тельму, а когда они оказываются за пределами лаборатории, говорит: — Скучный тип. Что мне его высокоученые рассуждения? Я хочу понять, что здесь у вас творится. Тем более, что это напрямую касается моей дочери.
— Ты же сам хотел узнать мнение науки, вот и узнал.
— Я не отрицаю, но теперь я хочу узнать правду, какая бы они ни была.
— Тогда дождись вечера.
— С тобой я с удовольствием дождусь хоть вечера, хоть ночи.
— О ночи разговор особый!
Граф прервал рассказ и вылил в свой бокал остаток вина. Я понял, что воспоминание о Тельме Ильвес связано для него с глубокими переживаниями. Может быть поэтому он ничего не рассказывал мне о ней и событиях без малого двадцатилетней давности? И по той же причине не хочет рассказывать от первого лица. Скрипнула дверь и в номер снова вошла Стеша. Вряд ли она караулила под дверью. Скорее всего чувствовала, когда можно войти, а когда — нет. Тем более, что в руках у нее была еще бутылка вина и кофейник со свежесваренным горячим кофе.
— Спасибо, милая! — поблагодарил ее Третьяковский, а когда девушка вышла, налил себе и мне вина, после чего начал рассказывать дальше: — Покинув университет, они отправляются в гостиницу, чтобы там пообедать. Сидят в ресторане до вечера. Потом снова садятся в «Победу». Философ не спрашивает, куда они едут. Он верит, что с такой девушкой не пропадет, хотя и может влипнуть в историю. Он думает, что Тельма опять повезет его за город, но, попетляв по улице, она подъезжает к старинному зданию. Философ вспоминает, что еще до 1940 года здесь была мужская гимназия, в которой ему приходилось бывать, теперь же обычная общеобразовательная школа.
— У нас что — встреча с учащимися? — спрашивает он.
— Конечно, — откликается девушка. — Ты же дал Соммеру согласие выступить перед ребятами и он всех оповестил, еще до того, как явился в гостиницу. Нельзя обманывать молодое поколение.
— Думаю, молодое поколение с удовольствием бы обманулось в этом случае. Охота им торчать вечером в школе, выслушивая какого-то старого болтуна.
— Они пришли слушать не старого болтуна, а Евграфа Третьяковского, автора «Процесса». И хотят задать тебе вопросы, которые их живо интересуют.