"Фантастика 2024-180". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Ну вот, теперь мне точно понадобится врач. И вовсе не для бесед об эволюции… Как это там называется?.. Спринцевание и половое воздержание… Вот как я теперь буду жить и о чем думать… Это все чертов инсектоморф. Я его носил на руках, он меня и заразил… И не птичьей болезнью, а — насекомьей… А может, я теперь тоже стал сверхчеловеком?.. Стоп-стоп-стоп… Насекомые вынуждены заниматься выбраковкой… С каждым периодом размножения количество нежелательных мутаций только возрастает… Уже сейчас Жнецам все труднее контролировать Рой… Гибель нескольких из них, привела сегодня к нашествию на этот маленький городок — неизвестно еще сколько погибло, а сколько — зверски покалечено… А что произойдет,
С наслаждением расчесывая волдыри, Философ торчит перед зеркалом, в котором проступает отражение города. Он видит залитые водой и лимфой уничтоженных насекомых улицы, мокрые черепичные крыши, покосившиеся антенны. Город проваливается в туман, словно в болото, а вслед за городом тонет и республика, становясь похожей на влажное пятно на полномасштабной карте Евразии, которая вскоре превращается в почти неразличимую кляксу на темном полушарии Земли. Стремительно поднимается над выгнутым горизонтом малиновое Солнце, его лучи сдергивают покров ночи. Философу становится жарко, но он только смеется, любуясь, как земной шар наливается светом, превращаясь в теплый туманный клубок, который, волоча за собой голубой хвост атмосферы, уносится в вытканное звездами пространство. И вот уже висит в черной межгалактической бездне чечевица Млечного пути, вблизи больше похожая на круглую, раздерганную на отдельные клочья пуха подушку… Философ протягивает к Галактике руку, погружает ее в горячее белое ядро, сжимает пальцы в кулак и темная материя скользит между ними, вынося звезды, будто мыльную пену. Философ смеется, щелкает свое отражение по носу.
— По такому поводу необходимо срочно обязательно выпить! — говорит он.
Берет со стола почти пустую бутылку и встряхивает.
— Как же это я не смог допить… — удивляется он сам себе.
Залпом выпивает остатки спиртного, и, отшвырнув бутылку, опрометью бросается в туалет. Через некоторое время, Философ вновь появляется в комнате, бледный, слегка обрюзгший, с неестественно вытаращенными и неестественно красными глазами.
«Ну вот и все, старый ты болтун, — думает Философ, — ну вот и все… Не пить тебе больше горькую, не читать лекций, не строчить статейки в молодежных журналах…»
Философ садится на кровать, берет с тумбочки сигаретную пачку, вытряхивает одну, сует ее в зубы и тут же с отвращением выплевывает на ковер.
«И не курить — тоже… За все надо платить, ничего не получают даром, и чем больше ты получил, тем больше нужно платить, за новую жизнь надо платить старой жизнью…»
Он яростно расчесывает руки, не замечая этого. Затем ему становится холодно и он забирается под одеяло. Вдруг отворяется дверь номера и в него бесшумно проскальзывает Тельма.
— Замерзла до чертиков! — говорит она. — Пускают погреться?
— Да, конечно… — рассеянно бормочет Философ.
Она выключает свет и начинает раздеваться. Слышен треск расстегиваемых кнопок и визг молний, шорох одежды, стук сброшенных на пол туфель. Раздевшись, девушка ныряет под одеяло, и начинает нащупывать рукой
— Сейчас, сейчас… — с легким раздражением бормочет тот.
«Всему конец… — думает он. — Теперь только туман, заброшенные заводы, дырявые, как решето, плотины, насекомые твари, которые лишь притворяются людьми, а рядом с ними такие же бедолаги, как и я. Мы будем вести высокоумные беседы и учить гениальных детишек, а по ночам — ни любви, ни водки, а только — тоска, одиночество, ужас…»
— Что это с тобой, парень? — удивленно спрашивает Тельма. — Перебрал?
Она садится на постели и прижимается к Философу. Тот машинально обнимает ее, но тут же отстраняется, вскакивает и зажигает свет.
— Рехнулся? — кричит девушка. — Глаза режет!
Философ, разглядывая ее, бурчит:
— Потерпи минутку… Что-то здесь не так!
— Ну, что тебе — не так? — капризно интересуется Тельма, сдергивая с себя одеяло. — Голой девки не видел! Иди ко мне!
«И в самом деле, чего мне надо? — думает он. — Такая деваха… Ну может слегка бледненькая… В Эстонии не загоришь толком… Только вот ничего сексуального в ней нет… Кукла, манекен, копия…»
Философ с ужасом начинает пятится.
— Да, что с тобой?! — испуганно спрашивает девушка. — Белены объелся!
— Потерпи малость, я сейчас… — с ненавистью кричит он.
«Она не замечает сыпи по всему моему телу, — думает он. — И дети… Она ничего не говорит об Илге и Игорьке, потому что ничего не знает о них… И о том, что творится в городе — ни слова!.. Это кто угодно, только — не Тельма Ильвес, дочь полковник контрразведки 'СМЕРШ…»
Стараясь не смотреть в сторону «подруги», Философ поспешно одевается и спускается в ресторан, который уже открыт. Он застает Головкина на его обычном месте. Художник сидит, закинув руку за спинку кресла, и рассматривает на просвет рюмку с коньяком. Тут же находится и баснописец Корабельников. Он почему-то с ненавистью смотрит на приближающегося Философа.
— Насекомий прихвостень, — бурчит спившийся герой.
Философ садится рядом с Головкиным и тот молча наливает ему коньяку.
— Что в городе? — спрашивает Философ.
— И не спрашивай! — отмахивается художник. — По слухам — не менее тысячи растворенных заживо… Солдаты из ВВ добивают последних тварей… Звено «Ми-8» ушло к бывшему военному заводу, выжигать гнездо…
— Ты знаешь, что твой шурин погиб?
— Знаю. Их уже нашли… Вот, поминаем с Ромкой…
— Светлая ему память, — говорит Философ, поднимая рюмку. — Настоящий мужик был.
Художник и баснописец пьют, не чокаясь, а вот Философ все еще баюкает рюмку в руке. В зал входит врач. Садится за стол. Головкин наливает и ему. Голубев сочувственно хлопает его по руке и тоже выпивает. Философ показывает ему тыльную сторону кисти.
— Кажется, я чем-то заразился!
— Спринцевание! — громко требует поэт. — Я первый!
— Выпейте коньячку, Граф, — советует врач. — Нет поводов для волнения.
— Иди ты к черту! — отмахивается от него Философ. — Это все твои насекомые, Эрни! Что делать?
— Не ори ты так… — оглядываясь, шипит Голубев. — Лучше — выпей и все пройдет. Официант, будьте любезны, еще коньяку!
— Какой коньяк, эскулап ты хренов! — огрызается Философ. — У меня девка в номере! Она не та, за кого себя выдает!
— Конечно, нужно взять образцы на анализ, — с трудом сохраняя серьезность, отвечает врач, — но, судя по симптомам, на венерическое заболевание не похоже. Скорее уж — аллергия!
— Сроду у меня не было никакой аллергии, — бурчит Философ. — Ты меня не так понял. Девка тут не причем. Это же не просто девка, это Тельма Ильвес, но это не Тельма Ильвес, клянусь!