"Фантастика 2024-180". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Вряд ли ты приехал, чтобы полопать со мною борща, — проницательно заметил Граф. — По глазам вижу.
— Угадал, — пробурчал я. — Только пока не поем, слова не скажу.
— Что ж, разумно, — согласился он.
После борща, хозяин дома подал жареный с мясом картофель, а затем — чай со сладким пирогом. В общем, все располагало к дружеской беседе со старым приятелем, нежели к серьезному мужскому разговору. Однако меня не купишь миской борща и куском пирога. Третьяковский взял со стола пачку сигарет, выщелкнул одну, подхватил губами, вытянул, подпалил кончик зажигалкой. По нарочитой небрежности движений было понятно, что лжеписатель нервничает.
— Зачем тебе все это? — спросил я.
— Ты о чем?
— Ну все эти фантазии про высшую расу, инсектоморфов и так далее.
— Инсектоморфы — это не выдумка.
— Верно. Это кучка больных уродов, действительно напоминающих насекомых, но не умеющих летать, дышать под водой и откладывать яйца. Знаю, о чем говорю. Давеча пришлось иметь с ними дело. Я уже молчу — про Рой, заживо пожирающий людей, белые шары растворяющие мертвецов и черные, уничтожающие все живое. Ты напрасно закапываешь талант в землю. Мог бы написать отличный фантастический роман и прославиться не меньше своего брата. Только зачем ты пудришь мозги мне? Должна же быть какая-то цель! Собственно это я и хочу у тебя узнать. Давай начистоту! Ведь меня с панталыку не собьешь и не заставишь работать втемную.
— Хочешь сказать, что я пудрю тебе мозги, чтобы чего-то от тебя добиться?
— А разве — нет?
— «Злой волчок», «черная флейта», «домра», «песчанка», ПЭМ — это все мои выдумки?
— Нет. Эти штуковины реально работают. Глупо отрицать очевидное, — сказал я. — А вот все эти расы, Новые Миры, черно-белые шары, летающие люди-осы — все это сказочки, которые хороши только в книжках. Может они и утешают кого-то, делая их убогую жизнь значительнее и ярче, но для реального дела непригодны. А для подрастающего поколения даже вредны. Что хорошего впереди ждет моих пацанов, если они, став взрослыми, все еще будут верить в эти байки? Не во мне дело. Я разберусь, где выдумки, а где факты, но ты детей этим портишь! А ведь они тебе доверяют. Вон даже про ПЭМ рассказали. И ты пользуешься этим доверием, чтобы держать их на коротком поводке всю жизнь! И вот этого я тебе не позволю.
Граф затянулся сигаретным дымом и сквозь это серое облако блеснули его глаза.
— Я не собираюсь перед тобой оправдываться, — сказал он. — И тем более — доказывать, что не верблюд. Цель моя осталась прежней. Я хочу, чтобы у будущей России было неоспоримое преимущество перед ее врагами, которые на протяжении столетий не меняются. Это преимущество могут создать те, кто сейчас пока ходит в школу. Ты же понимаешь, что я не могу сказать твоим пацанам об этом прямо. Для них сейчас интереснее «сказки», чем тусклая правда жизни.
— Ну допустим, — кивнул я. — Мне-то зачем ты это всю ночь рассказывал?.. Такое наплел, что я уже и не знаю, чему верить.
— А кто тебе открыл глаза?
— Твоя родная дочь.
— Понятно… — вздохнул лжеклассик. — Сначала отреклась от отцовского имени, потом предала самого отца.
— Это ваши семейные дела! — отмахнулся я. — Меня они не касаются. Сами разбирайтесь. Я жду ответа на свой вопрос.
— Да, я несколько преувеличил масштаб трагедии, постигший в конце шестидесятых один прибалтийский городок. Не скрою, дал волю фантазии… Кстати, если помнишь, я предупредил тебя, что не ко всему в моем рассказе следует относиться всерьез…
— Помню, но ты и до этого наплел достаточно…
— Я лишь хотел, чтобы ты проникся всей серьезностью ситуации.
— Да ситуация и впрямь серьезная. Запудрил мозги пацанам, в
— Ты меня застрелишь или изжаришь мозги или вгонишь в депрессию, из которой только один путь — в петлю.
— По крайней мере — в этом мы нашли взаимопонимание.
— Не стану тебя уверять, что такая перспектива меня устраивает.
— Вот и думай, как теперь вытаскивать детишек из этого дерьма.
— Теперь я понимаю, к чему ты затеял весь этот разговор, — проговорил Третьяковский. — А то я уже успел подумать, что тобою движет личная обида…
— Не дождетесь… Ты не отвлекайся, говори по существу…
— Думаешь, это так просто?
— Сумел нагадить, сумей и убрать.
— Пытаешься вывести меня из равновесия нарочито хамским тоном, щенок? — с угрозой произнес Граф. — Думаешь, если ты каратист, то можешь меня запугать?
— Запугать — нет, а вот рыло начистить — вполне. Невзирая на твое ушу, — спокойно сказал я. — Давай обойдемся без взаимных угроз и оскорблений. Лучше подумаем, как нам быть. И для начала, расскажи мне ту версию событий, которая соответствует реальности.
Глава 16
— Это было в сорок девятом, когда меня арестовали во второй раз, — начал Третьяковский. — Откровенно говоря, было за что. Убежденный в своей неприкосновенности ветерана войны, я всюду совал свой нос. Мне были интересны разные разработки, не секретные, но на грани секретности. И вот однажды мне достался один документ. Как ты знаешь, я интересуюсь возможностями человеческого разума, считаю, что как животное человек почти не эволюционирует, но мозг его продолжает развиваться. Собственно, на основе этих размышлений я и написал позже свой «Процесс» и «Процесс-2». И вот документ, который я попросту спер со стола одного профессора, подтвердил мои размышления. Оказалось, что в СССР тоже активно занимаются этой темой.
И вот представь. Стою я на балконе, всматриваюсь в ночной пейзаж, а в послевоенной Москве было довольно темновато, в ту ночь столица и вовсе исчезла за завесой дождя. И редкие огоньки в дождящей мгле пробудили в моем воображении странное видение. Все тот же город, но над ним, выступая то ли из облака, то ли из тумана торчит некая башня. Похожая на телевышку, правда, тогда их еще не было и сравнение это пришло мне в голову позже. На верхушке этой башни торчали какие-то антенны. И я начал догадываться, для чего они предназначены. Нет, я не верил еще, что из затеи Переведенского, тогда еще просто профессора, что-нибудь выгорит. Да, у него была теория, как изменить человеческое общество к лучшему и какие-то начатки методики, но не могло быть элементарных технических возможностей. Во всяком случае, мне очень хотелось верить в это.