"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
К делу, помимо обычных агентов было подключено дипломатическое представительство находящееся в Болгарии. То, что Алексей оставался там еще ничего не значило. За прошедшее время его могли усыновить нашедшееся родственники, или просто могли отправить из того городка, где они расстались в какой-то другой. А учитывая то, что баронство Von Weesen, вело свою историю с незапамятных времен и считалось мало того что знатным, но и весьма обеспеченным. То оказать такую услугу по просьбе его представителя консульство сочло за честь. Но даже учитывая вмешательство консульства все оказалось не так уж и просто. В результате чего на поиски мальчика пришлось потратить больше года.
Эпилог.
Февраль 1924 года. Приют имени Святой Марии Магдалены. Поселок Гробищен. Болгария.
Алексей оторвался от книги о «Доблестном рыцаре Айвенго», которая с некоторых пор стала для него, чуть ли не настольной. Он много раз перечитывал ее находя для себя многие ответы на возникающие время от времени вопросы. И с каждым разом, все больше убеждался в том, все произошедшее с ним и его когда-то лучшим другом, ни раз спасавшим его, и вытаскивающим изо
Зато здесь, наобещали не просто много. Рассказывали о блестящей карьере офицера Российской армии, о том, что это место его по праву рождения. О том, что потомственный Российский дворянин должен сверкать на балах, а не ютиться по подвалам и жрать что попало. Вот только обещания почему-то совсем не соответствуют действительности. Вначале отобрали то немногое, что у него имелось, мотивируя это тем, что деньги, взятые у него, пойдут на борьбу с классовым врагом. Только почему-то классовый враг, чаще всего держал оборону в ресторанах и прочих увеселительных заведениях, а не на полях боя. И чаще всего офицеры возвращались под утро пьяные не от побед над противником, а от борьбы с зеленым змием. И в итоге уже через пару недель, Леха, как и многие его сверстники оказался отправлен в приют, а не в офицерскую школу. Правда здесь он задержался тоже не на долго. Из подслушанного разговора, стало ясно, что «кормить ублюдков» не на что. И содержать «дармоедов» тоже не имеет смысла. А учитывая то, что помещение, занимаемое ими, гораздо выгоднее сдать в аренду купцу Осинскому, что позволит поднять содержание офицеров гарнизона, то «всех этих недоносков» стоит отправить в Софию, где тоже имеются приюты, и где дотации на их содержание, гораздо выше чем здесь, на окраине. И в итоге уже через месяц Леха, как и еще сорок малолетних мальчишек сирот русского происхождения, оказались загруженными в теплушку товарного вагона и отправленными в неизвестность.
Русский Православный Приют имени Марии Магдалены, находился в небольшом городке, Гробищене в тридцати километрах от столицы Болгарии. Вот только то, что столица находилась неподалеку, совсем не сказывалось на содержании приюта и питании сирот его населяющих. Более того. Приют большей частью находился на самоокупаемости, потому как тех денег, что присылались для содержания сирот, катастрофически не хватало, не только на зарплаты обслуживающего персонала, но и содержание приюта. В итоге наставники пошли на уговоры местных предпринимателей и с определенного возраста, лет с тринадцати, дети-сироты, начали отрабатывать свое содержание в расположенной неподалеку шахте, добывающей железную руду. Разумеется, ввиду малолетства никто не заставлял их выполнять тяжелую работу, по добыче той самой руды, но и возить по восемь часов в день деревянную тележку, загруженную кусками руды тоже не самое легкое занятие. Пусть даже это происходило и через день. Но зато, благодаря этому, в сиротском доме, был произведен шикарный ремонт, на окнах появились горшки с цветами, занавески, поднялось содержание обслуги. Даже кормить несчастных детей и то стали гораздо лучше. Теперь по воскресеньям и праздникам в еде стали чаще попадаться кусочки мяса, а на Рождество Христово, каждому воспитаннику, было вручено больше сладкое яблоко. Да и приезжающие с инспекцией проверяющие, всегда обращали внимание на опрятно одетых воспитанников и преподавателей, ставя их в пример, как приют образцового порядка и содержания. Разумеется, что каждое такое посещение сопровождалось обильным столом и возлияниями, но тут уж выступали традиции истинно Русского гостеприимства, от которых нельзя было просто так отмахнуться. Наверное, именно поэтому, различные комиссии, так любили посещать этот приют. Изредка, у кого-то из детей, вдруг обнаруживались родные, готовые усыновить ребенка. В этом случае, среди воспитателей возникали нешуточные волнения. Еще бы, ведь сопровождающий воспитанника до места передачи воспитатель, получал возможность нехилой премии от благодарных родных. Тем более, что правильно настроенный сирота, наученный отвечать именно то, что и требовалось, как бравый солдат четко и по-военному на вопросы новоявленных родственников, во всю расхваливая свой недавний приют и особенно воспитателя сопровождающего его. В итоге все оставались довольны. Новоявленные родственники появлением сиротки, сопровождающие воспитатели нехилой денежной премией, в качестве благодарности за доставку, а дирекция приюта отчисленными ей процентами, с той самой премии.
Но однажды все произошло совсем не так, как этого ожидали.
К сиротскому приюту имени святой Марии Магдалены, расположенному в небольшом городке, Гробищен, что находится неподалеку от Софии подъехал роскошный Rolls-Royce Silver с дипломатическими номерами и установленными на капоте флажками Швейцарской Конфедерации. Одно его появление в этом городке и то уже большое событие, которое будет обсуждаться долгие месяцы. А то, что у них возник интерес к кому-то из воспитанников приюта, новость, пожалуй, сродни Великому потопу, или как минимум приезду Римского Папы. Хотя последнему вряд ли интересна местная православная церковь или какой-то
Как оказалось, представители Швейцарской Конфедерации, разыскивали одного из воспитанников приюта. А именно Алексея Михайловича Сабурова. Уроженца города Ростова-на-Дону, Родившегося в 12 марта 1910 года. Весть о том, что у последнего обнаружились родственники, ради которых встало на уши консульство не самой бедной Европейской державы, готовые забрать его к себе, возбудила не только правление Русского Православного Приюта, но и некоторых других представителей Русской эмиграции. Еще бы. Одно то, что за его поиски взялась не какая-то там частная организация, или какой-то агент, а целое дипломатическое представительство, сулило такие дивиденды, что слюни у многих свисали ниже пояса. С одно взгляда было понятно, что человек, сумевший организовать такое, по меньшей мере очень богат и знатен. И баталии разыгрывающиеся за право сопровождения мальчика были таким, что пожалуй даже переворот 1917 года, нервно курил в сторонке глядя на развернувшиеся события.
И за право сопровождать воспитанника до места назначения разыгралась такая борьба, что трудно было бы представить ее последствия, если бы не одно, но. Уже на следующий день, руководству Русской эмиграции было доставлено повеление Бориса III — царя Болгарии о том, что любое препятствие в отношении Алексея Сабурова будет расцениваться как бунт, со всеми вытекающими отсюда выводами и последствиями. И представителям эмиграции, пришлось уступить требованиям, из-за боязни потерять все, в надежде выгадать, что-то от сопровождения и передачи ребенка будущим опекунам. А самое интересное заключалось в том, что сведения о том, куда и к кому отправляется Алексей Сабуров, так и остались неизвестны.
Мужчина, встретивший Леху на вокзале Цюриха, был совершенно незнаком ему, а на любые вопросы, касающиеся будущего опекуна, следовал один ответ о том, что все, что ему положено знать, Алексей узнает по месту прибытия.
Старинный замок, с высокими каменными стенами, крохотными башенками, подъемным мостом и слегка заросшим травою и осыпавшимся от времени рвом, привел Леху в такой восторг, что не было слов. Все было именно так, как описывалось в книгах о рыцаре Айвенго, которыми Леха бывало зачитывался, отдавая им все свое свободное время. И теперь он наконец попал в сказку, увидев перед собою замок своей мечты. Уже перед самым входом, его сопровождающий наконец назвал имя того, кто с этого дня будет являться его опекуном — барон фон Визен. И хотя это имя не всколыхнуло в нем никаких воспоминаний, он постарался вспомнить все правила этикета, вложенные в него вначале родителями в далеком и основательно позабытом детстве, и совсем недавние на уроках в приюте. Оправив на себе дешевый костюмчик, выданный ему в дорогу и очень смущаясь своего затрапезного вида, он решительно шагнул в огромный холл замка, украшенного огромным персидским ковром, закрывающим большую часть мозаичного пола и старинными картинами развешанными по стенам, увидел спускающегося по лестнице молодого мужчину. Что-то в нем было до боли знакомое, и в то же время, Алексей боялся признаться себе, что очень хорошо знает этого человека. И когда тот подошел достаточно близко, Леха не выдержал и дрожащим от радости голосом, сквозь слезы катящиеся по его щекам, произнес одно единственное слово:
— Длинный…
Глава 21
21.
Алексей.
Я, уже и не надеялся на что-то иное, кроме безрадостных будней, с редкими отдушинами в библиотеке. Не будь ее, пожалуй, и дальнейшее существование для меня, тоже, было бы бессмысленным. Многим из нас, дворовые радости стали заменять, нормальный, культурный отдых и хотя кто-то еще в какой-то степени и держался за титул, или родословную, но уже вовсю игра в тот же пристенок, или ашики. Хотя если вспомнить, теми же ашиками, или как называли у нас на Руси бабками, не брезговали и дворяне. Но тогда, подобные игры проходили в своем кругу, здесь же мы все больше и больше опускаемся вниз. Все чаще слышны порой довольно обидные прозвища, данные местными пацанами, нашим воспитанникам. Князь Качашвили, превратился в Швилика, Шереметева называют Прищепкой, а Лопухина — Ушастым. А самое главное, что они откликаются на все это, даже не задумываясь о том, что все это звучит по меньшей мере оскорбительно. Хотя после восьми часов в шахте, пожалуй, можно согласиться на что угодно, лишь бы как-то забыть о том, что еще совсем недавно ты таскал по деревянным мосткам скрипучие тачки с рудой. Благодаря книгам, я еще как-то держался, не давая себе опуститься «ниже плинтуса», кстати очень меткое определение. У Длинного очень часто проскальзывали такие. Откуда только брал их. Ведь если задуматься, то это я дворянин, и, следовательно, именно меня, с самого детства натаскивали на этику, а у него то откуда это взялось? Да, даже за столом, он ведет себя настолько привычно, что другой раз диву даешься. Помню, когда мы только попали сюда, то нас усадили за стол вместе с офицерами, и если для меня все эти условности были привычны, хотя и отвык от них за последние годы. Длинный же вполне привычно, можно сказать на автомате взял вилку в левую руку, но ж в правую и спокойно начал есть. Причем взял не в кулаки, как я заметил у одного из прапорщиков, а правильно тремя пальцами, да и хлеб не кусал, а отщипывал. На мгновение мне даже показалось, что нахожусь на каком-то приеме, а не в пусть и офицерской, но столовой, воинской части.
Все же жаль, что так получилось. Сейчас, спустя время, я понимаю, что Длинный был со мной не из-за каких-то там меркантильных соображений, а просто потому что жалел меня, и считал братом. Не знаю. Он хоть никогда и не говорил об этом, но мне кажется у него все же был брат, которого он по каким-то причинам потерял. И я в какой-то мере заменил ему брата. А потом. А потом получилось так, что я поверил ротмистру Кленовскому, из контрразведки, хотя Длинный всегда говорил, что от подобных деятелей надо держаться подальше.