"Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Что выдает в нем принадлежность к интеллигенции, причем российской, — не удержавшись, добавил я. Вообще-то в подобных случаях я всегда сижу, молчу и слушаю, давая заказчику полностью изложить свое дело, но конкретно здесь и сейчас почему-то просто не могу удержать в себе желание прокомментировать услышанное, что, кстати, весьма странно. — Они тоже предпочитают плакать о несбывшемся и устраняться от работы там, где следует просто-напросто засучить рукава и начать что-то делать.
— Да что такое! — Как мне показалось, на этот раз старичок был вполне искренен, выказывая недовольство. — Ты дашь мне закончить рассказ?
— Тысяча извинений, —
— Итак, Род уронил слезу. Вот, собственно, она-то мне и нужна. Всего-навсего. Это и есть тот приз, за который ты получишь оговоренный гонорар в виде экскурсии в Навь.
— Ого! — снова не удержавшись, брякнул я, да еще и присвистнул. — Ничего себе «всего-навсего»!
— Максим, это на самом деле достаточно легкий заказ. Поверь мне. Просто я еще не изложил тебе кое-какие вводные, которые изрядно прояснят дело, а ты уже сделал выводы.
— Так не каждый день меня нанимают для того, чтобы отыскать наследие бога, причем далеко не рядового. Наверняка ведь слезинка-то не просто прозрачная капелька, она с начинкой какой-то?
— Конечно, — подтвердил с улыбкой Шлюндт. — И с интереснейшей. Опять-таки, если верить легендам, идущим из седых времен, то в этой слезе содержится вся мудрость Рода. Вообще вся. Так. Ты собираешься как-то реагировать?
— А надо?
— Ну конечно надо, — изумился Карл Августович. — Это же самое главное. Мудрость в первую очередь есть знания, если ты не в курсе.
— То есть мы ищем старославянскую флешку, на которой хранится огромный объем информации, где можно отыскать и то, что когда-то Род отобрал у своих созданий за плохое поведение, — медленно произнес я. — Те самые знания, о которых вы чуть ранее упоминали.
— Молодец, умеешь слушать, — похвалил меня хозяин дома. — Все так и есть.
— А чего вы только сейчас озаботились ее поисками? — резонно осведомился я. — Раньше почему не попробовали эту слезу к рукам прибрать? Да и не только вы. Чтобы за такую прорву лет никто не попробовал свою лапу на эдакое сокровище наложить? Не верю.
— И правильно делаешь, — покивал мой собеседник. — За подобное сокровище и я, и кое-кто из тех, кого ты знаешь, и тысячи тысяч живших раньше нас колдунов, ведьм, волхвов, чародеев душу бы отдали. Ну, у кого она есть, разумеется. Про чужие жизни я уж и не упоминаю, их никто бы даже считать не стал. Вот только нельзя пытаться обрести то, про что никто даже не помнит.
— Вот теперь непонятно.
— Потому что не надо бежать впереди паровоза. — Шлюндт потушил сигару и взял с вертушки эклер. — Итак, Сварог отлично понял, что отец оставил ему, уходя, но, поскольку он был равнодушен к власти как к таковой, сам слезой пользоваться не стал, потому просто положил ее в какой-то укромный уголок в своем доме. Может, в ларь, может, на полку в кузне или в шкатулку Лады, где та бусы да гребни хранила. Последнее, кстати, мне кажется наиболее вероятным. Первое упоминание о данном артефакте мелькает в книге Вед, благодаря которой на свете появились те, кого мы сейчас называем ведьмами. Лада покровительствовала их праматерям и запросто могла рассказать первым из первых о прощальном даре Рода.
— Женщины, — усмехнулся я.
— Именно, — кивнул Шлюндт. — Но не суть важно, где она хранилась, главное то, что в этом укромном месте искомый предмет пролежал все то время, пока старые боги были сильны и правили землями, что им оставил Род. Ну а потом случилось то, что случилось, их власть стала убывать, пока не исчезла совсем. Вот тогда-то
— Богатырь вроде, — почесал затылок я. — В школе про него былины читал, классе в седьмом. Или восьмом? Он еще с Ильей Муромцем дружил.
— Ну, последнее — факт очень и очень спорный, — заметил Шлюндт. — Думаю, что древнерусские сказители его из пальца высосали исключительно для лучшей монетизации своего творчества. Они же жили по принципу «как потопаешь, так и полопаешь». Вот и выходит, что одно дело петь где-то на пиру просто про каждого из богатырей по отдельности, и совсем другое дело в одной былине свести вместе сразу нескольких героев. А если туда еще добавить самопожертвование, душераздирающие речи и приправить это все героикой, то за такое и накормят лучше, и монет после мероприятия отсыплют куда больше.
— Что характерно, с тех пор особо ничего и не изменилось, — согласился с ним я, вспомнив последний «марвеловский» фильм, который месяц назад с Танькой в «Имаксе» смотрел.
— Святогор вообще людей не жаловал, так что ни о каких о совместных походах или душевных беседах речь в принципе не могла идти, — пояснил Шлюндт. — Они ему были не ровня — ни по силе, ни по призванию, ни по сословию. Богатыри были кем?
— Кем?
— Они были людьми по рождению, а Святогор — нет. По тем же былинам мамой ему приходилась сыра земля, а отец, как правило, в них вообще не упоминается. На деле же папой ему приходится не кто иной, как Вий.
— Вий? — совсем уж опешил я. — Тот, который «поднимите мне веки»?
— В каком-то смысле да, — кивнул Шлюндт. — Гоголь использовал старые легенды, работая над своей повестью, правда, все там упростил. На деле этот персонаж, конечно же, на выручку обычной ведьме сроду не пошел бы, поскольку не по чину той внимание столь важной особы. Мой юный друг, ты пойми — Вий являлся единственным истинным порождением Тьмы во всем славянском пантеоне богов. Морана, Морок, Недоля, Блуд — они, конечно, были темными сущностями, спору нет, но при этом в них присутствовали и положительные черты. Они всегда поощряли чем-то тех, кто им служит, причем, по совести, иной раз могли пощадить или даже как-то наградить особо лихого воина или волхва из числа тех, кто поклонялся их противникам, могли оживить погубленную красу-девицу, чтобы та с красавцем-спасителем отметилась честным пирком да свадебкой. И это при условии, что ее погубителем частенько являлся кто-то из их же приспешников. То есть они не являлись злом в чистом его виде. Понимаешь, о чем я?
— Да, — кивнул я.
— Хорошо. А Вий — он был именно зло. Его владения — Навь, земли созданные для мертвых и мертвыми населенные. Причем такими, которых в Ирий не пустили, то есть клятвопреступниками, детоубийцами, насильниками и так далее. Проклятое место, где и без того темные души зачастую перерождались в еще более худшие сущности. Сам понимаешь, руководить этим всем мог только тот, кто хуже самого скверного представителя из надзираемого контингента. Если он выбрался наверх, в Явь, пусть даже ненадолго проветриться, то все, жди войны, поветрия или еще какой напасти, а там, где он проходил, после трава и деревья не росли десятилетиями. И вот этот мрачный товарищ являлся папой Святогора.