"Фантастика 2024-41". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Дизайнерское решение, в соответствии с которым обставлялся кабинет Главного Администратора называлось «элегантная пустота». Пара стульев да стол — шеф любил разговоры с глазу на глаз. Зато по стенам кабинета чего только не висело — алебарды, пращи, ножи. Вся база знала о горячей страсти шефа к холодному оружию.
Одну из стен кабинета занимала карта Дурбанского леса с обозначенной тонкой желтой нитью границей заповедника. На её зеленом фоне несколько огоньков стояло неподвижно, а кое-какие медленно перемещались вдаль границы.
Шеф
— О чем вы там беседовали?
— Обсуждали нравственные аспекты нашего нынешнего существования, — улыбаясь, ответил Кузнецов.
— В каком разрезе?
— В разных.
— И о захвате земли тоже?
— Тоже, — согласился Сергей. Шеф хрустнул пальцами.
— Я слышал слово «непоправимое».
— Кое-кто считает, что, пытаясь избежать одного непоправимого, мы совершили другое непоправимое.
— А что думаешь ты?
— Я считаю, что беспокоиться нет смысла. Если Земля прикажет уйти — мы уедем, — успокоил его Сергей.
— Уйдем, — согласился Игорь Григорьевич, — но прецедент останется…
Он оторвался от карты, повернулся к нему.
— А ты чего такой улыбчивый сегодня? Дел что ли нет?
— Дел — как грязи на болотах. Тут другое… Вы говорили, что у вас есть сюрприз для меня. Так вот у меня тоже есть сюрприз для вас.
Игорь Григорьевич кивнул на кресло. Сергей уселся, переплетя пальцы. Улыбка все еще блуждала по губам.
— Ну, и что? Что еще у нас тут произошло? — вздохнув, спросил Шеф. Сергей покачал головой, формулируя свое беспокойство.
— Да есть тут проблемы научного свойства…
Шеф поднял бровь.
— Научного?
«Не все ж ему меня озадачивать, — подумал Сергей, — вот я его…»
— Да. Есть трения среди ученых. Новый мир не знает своего имени.
Шеф, человек трезвый и практичный, и непривыкший к поэтическим иносказаниям, да и не ждавший их от Сергея только сказал.
— Ну, ну…
— Звери не знают, как их зовут, — улыбаясь, объяснил Кузнецов.
Игорь Григорьевич оглянулся на карту, хотел видно что-то сказать о ней, но передумал.
— А им это нужно? Зверям-то? — повернувшись к Сергею спросил он. — Или среди них уже есть говорящие?
Сергей смешался, не зная улыбаться ему или нет. К шуткам шеф склонности не имел, хотя… Чтобы не рисковать решил ответить серьезно.
— Говорящих там нет, но должны же мы их как-то называть?
Шеф откинулся в кресле, внимательно оглядывая собеседника.
— Ты уверен, что это нужно решать именно тебе? Точнее прямо сейчас? Ты — егерь, начальник системы безопасности. Есть ученые…
— Это может стать проблемой как раз для системы безопасности.
— Подробности… — насторожившись, потребовал Игорь Григорьевич.
— Вчера профессор Гвадзабия дискутировал по этому поводу с профессорами
Сергей замолчал, дожидаясь вопроса. Дождался.
— Ну?
— Пришлось разнимать.
Игорь Григорьевич посмотрел на него с недоумением, и Сергей улыбнулся еще шире, показывая, что немного преувеличил, описывая ситуацию. Шеф понял, кивнул.
— Причина?
— Ученые мужи не смогли договориться о том, какой системы нужно придерживаться, выбирая названия животным.
— Да, это повод, — облегченно рассмеялся шеф. — Есть же латынь, в конце концов…
Сергей пожал плечами.
— Вот Гвадзабия так же и сказал.
— Я рад, что хоть кто-то из них мыслит столь же здраво. Так вот…
Он повернулся к карте, но Сергей остановил его.
— Не вздумайте сказать так при Лу. Он считает, что называть еще раз уже названных туземцами животных не только глупо, но и безнравственно и что от этого попахивает остатками Имперского мышления, недопустимого для гражданина Земной федерации.
— Имперского? — переспросил шеф. — Прямо так и сказал?
Сергей кивнул.
— Ну, это он ошибся. Следовало бы сказать «неоколониального».
Сергей вспомнил, что означает это слово, и в который раз подивился эрудиции Шефа. Держать в голове слова, которыми теперь не пользуется никто, с его точки зрения было глупо, но поскольку это делал его непосредственный начальник, что слово «глупость» трансформировалось у него в слово «странность».
— Да, да, — закивал Сергей, — наверное, я ошибся. Наверное, он так и сказал.
Шеф, заинтересовавшись проблемой, поскреб голову.
— Да, пожалуй. В этом действительно нет смысла. А что Гвадзабия? Он ведь не смолчал?
— Еще бы! Со всей ядовитостью, на какую он способен…
— О! — мечтательно сказал шеф, вспоминая перелет от Земли до этого болота.
— Да, — подтвердил Сергей и с удовольствием повторил. — Со всей присущей ему ядовитостью он осведомился, что же предлагает досточтимый профессор Лу. Тот ответил, что раз туземцы уже как-то назвали своих зверей, то элементарная порядочность требует, чтобы мы оставили им их имена, а не городить огород сызнова.
Шеф задумался, сравнивая предложения.
— И в этом тоже что-то есть, — благородно согласился он. Сергей никак не отреагировал на его слова и продолжил.
— И тут Стельмахов спрашивает, не будет ли считаться шовинизмом и национализмом тот факт, что мы остановимся на каком-то одном названии, ибо каждое из животных в этих болотах имеет, по крайней мере, три.
Игорь Григорьевич заинтересованно наклонился вперед.
— Три? Откуда три?
— Да. Первое — Имперское — на языке гвелеринов, второе — альригийское. Часть леса и болота принадлежит альригийцам, ну и третье — туземное. Тут ведь до недавнего времени жили дикари, которые тоже как-то зовут всех плавающих и ползающих тварей.