"Фантастика 2024-66". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— Как ты это сделал? — выдохнула она уже совсем другим голосом — хриплым, паническим. — Как ты обратил мою силу против меня? Даже твой предок мог лишь сопротивляться…
Я пожал плечами.
— Мы ведь уже выяснили, что я не Йошида Распутин, а значит, и Иван не мой предок. Дело не в нём, Глория. Дело во мне, и, как я сказал ранее — ты совсем не мой уровень.
Глория ничего не ответила; даже в узком луче фонаря было видно, как она побледнела. Потрясение было не просто сильным — похоже, непобедимая королева буквально испытала, как ломается её картина
…а затем Глория с тихим выдохом начала быстро оседать на пол.
Бл*ть.
Два чёрных щупальца не дали ей упасть окончательно, но вот только дело это не спасало. На какой-то миг у меня закралось подозрение, что Глория симулирует, задумав что-то, но… чёрт, я видел, как люди умирают.
И это не сердечный приступ; нет, дело глубже. Похоже, я слегка перестарался с этим «ты не мой уровень».
Как всё-таки велик и многообразен мир психических отклонений. Например, Дар Голицына сформирован под воздействием его глубочайшей убеждённости в том, что он наследник Тёмного Культа, которому суждены великие дела. Дар Хидео Мори — отпечаток его повёрнутости на манге. А вот Дар Глории целиком и полностью базировался на её мании величия.
Подчинение было одним аспектом этого Дара. Долголетие — другим.
Ха. До меня только что дошло, что это долголетие — буквально следствие фразы, впечатавшейся в сознание Глории ещё в юности.
Long Live the Queen.
Фраза вросла в суть Глории настолько, что определила форму Дара — и тот позволял ей жить, игнорируя возраст… До этого момента.
До тех пор, пока я не разрушил её убеждённость в собственной силе.
Кажется, даже появление «Хозяина»-Теонора не могло потрясти её так, как собственная способность, использованная на ней же самой. Осознание того, насколько я сильнее, убило королеву, перекрыв «кислород» Дару.
…наклонившись, я уже хотел было пощупать пульс — но в этом не было ни малейшего смысла. Лишённое Дара, мёртвое тело стремительно старилось, усыхалось; волосы седели и выпадали, кожа истончалась и желтела.
Неприглядное зрелище.
Вот блин. Это некстати. Не то, чтобы мне было жалко властолюбивую сучку, но теперь ни ответы на вопросы не получишь, ни Силу не выпьешь…
Подобрав с пола кольцо, я машинально сунул его в карман.
Чёрт. Как-то это… не по плану. И что же мне теперь с этим делать?
* * *
На дворе стоял уже не вечер, а полноценная ранняя ночь, но, подходя к дверям гостевых покоев, которые занял принц Фицджеральд, я был почти наверняка уверен, что он ещё не спит.
Почему? Ну, человек — существо капризное, а для сна требует расслабленное состояние. Мирно проведённый день, знакомая обстановка, покой на душе. А вот в стрессовой ситуации хрен ты поспишь. Думается, принц сейчас лежит с открытыми глазами, глядя в потолок, и думает.
Постучав для вежливости, я раскрыл дверь. Ну, так и есть — только Фицджеральд не лежал, а сидел в кресле. Но взгляд всё равно был направлен вверх. Одного глаза; второй был закрыт пакетом со льдом, который принц прижимал к огромной гематоме.
— И насколько всё
— Оправлюсь, — буркнул тот в ответ — без былого презрения или ненависти, но и без особой симпатии. — Два-три дня, и буду в норме.
Под распахнутой рубашкой белели бинты; принц, разумеется, прав — для Одарённого его уровня травмы не опасные. Если пережил бой и добрался до мирного места, считай, выжил.
— Главное, что с мозгами всё в порядке, — кивнул я, соглашаясь. — Вечером ты был таким обалдевшим, что я уже испугался, что настучал тебе по голове слишком сильно.
Подойдя к свободному креслу, я уселся напротив.
— И не надейся, — на лице принца повисло что-то вроде кривой усмешки.
— Напротив — я надеялся на обратное. Ты нужен мне в здравом уме.
Фиц повернул ко мне лицо, впервые шевельнувшись с начала разговора, и удивлённо приподнял бровь.
— Нужен? Тебе? Разве я один из твоих людей, Распутин?
— Никоим образом, — возразил я. — Но, судя по всему, у нас общие цели.
Фицджеральд мрачно фыркнул.
— Ладно, может быть, я ошибся, называя тебя собачкой Глории. Ты не её собачка, и, возможно — только возможно! — мы даже не враги. Но с чего бы нам быть друзьями, Распутин? Ты избил меня в сопли, используя в качестве пешки в своём хитроплане.
— Просто действовал по обстоятельствам, — я поднял руки вверх. — И, если уж припоминать былое, вы с тем типом, мир его праху, первыми набросились на меня, когда я с вами заговорил. Возможно, мы просто не с того начали?
Принц отнял лёд от лица и поглядел на меня уже двумя глазами; второй был заплывшим и сильно покраснел.
— И что же ты собираешься предложить мне? — уточнил он. — Мы годами бессильно наблюдали, как старуха правит нами, а ты справился с ней за… сколько? Пятнадцать минут? Двадцать?
— Я один, — пожал я плечами. — И, как бы силён я ни был, мне нужны помощники. Люди на местах, свои агенты влияния.
— Хочешь сделать меня своим подручным?
— Погляди на это иначе, — я обезоруживающе улыбнулся. — Как насчёт титула короля Британии?
Ладно, на этот раз невозмутимость принца дала трещину, и он вытаращился на меня, приоткрыв рот (эх, далеко ему до старины Уортингтона!).
— А… Глория? — заморгал он.
Я развёл руками.
— Королева умерла, да здравствует король.
— Ты… убил её?!
— Скажем так, я этого не планировал, — честно признался я, — но и не особо огорчился, когда это произошло.
— Ты что, пытал её на допросе?!
— Разве что психологически.
— Она прожила почти двести лет…
— Ну вот и чудесно — успела повидать всякого.
— Двести!.. А ты пришёл и…
— Что сказать? — я снова пожал плечами. — Я такой. Умею удивлять. Так что насчёт моего предложения?
Принц продолжал изумлённо моргать.
— Ладно… ладно, — он попытался взять себя в руки, но сделать это было не так-то просто. — Допустим…