"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— И у меня — то же самое! Но только ну о-о-о-очень намного дешевле, чем у этих двоих! — из лавки напротив едва не вывалился второй зазывала. — Подходите, поглядите, выбирайте — другого такого товара не отыщете на всем Парфюмерном ряду!..
— Зато у меня — свежайший, только что из Вамаяси, Бхайпура, Шантони, Узамбара, Дар-эс-Саляма!.. — перебил третий, резво выскочив из дверей слева. — Это, и еще многое другое — заходите, голова кругом пойдет, какой превосхитительнейший аромат, какое упоительное благоухание — ну, просто
Олаф, в понятии которого «пир для носа», тем более, «упоительный», до сих пор ассоциировался исключительно с «мордой в салат», задумчиво заморгал, представляя предложенное купцом меню, и размышляя, не заглянуть ли и в самом деле туда, и не прикупить ли чего-нибудь любимой богине в качестве сувенира.
Сенька на такие изыски времени терять не стала.
— Нам не товар — нам сама хозяйка нужна, — вытянула она шею в сторону купчины справа, высунувшегося из своей лавки подобно кукушке из часов. — Не знаешь, где ее найти сейчас?
— А-а, Муфида-апа… — разочарованно протянул коммерсант, и голос его теперь был нормальным, человеческим, хоть и несколько подкисшим. — Она дома, на втором этаже. Только она никому не открывает, и никого не принимает.
— Уже скоро неделю, — добавил негоциант напротив.
— Так что, если всё же надумаете что-нибудь купить… — спохватился торговец слева.
— То идите ко мне — не пожалеете! — дружно, хоть и не очень стройно грянул сводный хор сулейманских бизнесменов.
— Понятно, — отряг невозмутимо взял приглашение на заметку.
— А почему она никого не принимает? — раскрыла удивленно очи Серафима.
— Не нашего и не вашего просвещенного ума дело… — уклончиво поиграл бровями купец слева и спрятался в свою лавку как моллюск-домосед.
Трое разведчиков переглянулись.
Прочитав на физиономии Олафа курс действий, предполагаемый им теперь единственно верным, Сенька поспешила опередить его.
— Эй, хозяйка, открывай, гости пришли!!! — затарабанила она кулаком в филенчатую желтую дверь, обитую полосами красной меди. — Не пускать гостей в такой день — плохая примета!
— К чему? — не понял Селим.
— К выпадению дверей, — подмигнула ему царевна, и продолжила барабанить с новым усердием.
— Пусти, я хоть раз стукну! — попросил невинно Олаф.
— Еще рано, — остановила его Сенька, и подключила к процессу усиленный носорожьей шкурой носок эксклюзивного дар-эс-салямского сапога. — Откройте, пожалуйста! Муфида-апа! Нам нужно поговорить!
В занавешенном тяжелыми бордовыми портьерами окне на втором этаже мелькнуло и укрылось за складками бледное худое лицо хозяйки.
— Если тебе не открывают, значит, ты неправильно стучишься, — нетерпеливо повел плечами шириной с полтора дверных проема конунг.
Серафима исподтишка стрельнула глазами в сторону притаившейся наверху торговки кообами, злобно сверлившей их черным глазом, перестала пинаться,
— Какая жалость! Наверное, она глухая и не слышит! Олаф, постучи, пожалуйста, минут пять, да погромче, хорошо? Ведь не можем же мы уйти просто так! Селим, давай перейдем на ту сторону!
— Зачем?
— А вдруг вместе с дверью отвалится и стена?
Охотник, не колеблясь ни секунды, поспешил исполнить рекомендацию.
Царевна последовала за ним, сделала втихаря жест стражнику «делай как я», прижалась к стене дома напротив, не спуская тайного взгляда из-под ресниц с засады старухи, демонстративно закрыла голову руками, присела…
— Стучи, можно!
Огромный воин радостно ухмыльнулся, старательно закатал рукава, примерился, и нанес первый удар.
Стена содрогнулась.
Если бы бедная дверь была боксером, в беспамятстве она пролежала бы до завтрашнего дня.
Еще один удар — и готовый материал для растопки печи лег бы на пороге лавки Муфиды-апы…
Но нервы хозяйки не выдержали первыми.
— Да слышу я, слышу!!!.. — перекрывая жалобный треск нокаутируемого дерева, донесся из-за шторы ожесточенный выкрик. — Иду уже!!! Забодай тебя ифрит…
Через полминуты ожидания изнутри послышался скрежет и стук засова, вынимаемого из скоб и устанавливаемого в угол, дверь брюзгливо заскрипела, выдыхая из образовавшихся щелей выколоченную конунгом труху и пыль, и на пороге погруженной в душный полумрак прихожей предстала суровая костистая старуха в черной абе.
— Кого вам надо? — меря непрошенных визитеров неприязненным взором, сухо процедила она.
— Муфида-апа? — вежливо поинтересовалась Серафима.
— Ну, я… Чего вам еще? Лавка закрыта.
— И очень хорошо, — жизнерадостно проговорила царевна. — Значит, нас никто не будет отвлекать, пока мы будем разговаривать!
— Не собираюсь я с вами ни о чем разговаривать! — злобно прошипела лавочница и повернулась уходить.
— И даже о некоем кувшинчике, проданном с месяц назад одной маленькой глупенькой девочке в калифском гареме? — сделала изумленные глазища Сенька.
Старуха отпрянула.
— Не продавала я никому никаких кувшинчиков! Убирайтесь! Пошли вон! Прочь! Прочь!
— Благодарю вас, вы очень любезны, — очаровательно улыбнулась царевна и грудью поперла на амбразуру. — Олаф, Селим, заходите, нас пригласили…
То, что они узнали от торговки благовониями, замкнуло цепь загадочных событий последнего месяца во дворце, и одновременно поставило их перед тяжелым выбором.
Вернее, перед отсутствием такового.
Как упоминал ранее Селим, со смертью старого придворного волшебника от преклонных лет и хронического переедания деликатесов, которыми добрейший Амн-аль-Хасс щедро наделял своих приближенных, во дворце открылась вакансия мага.