"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Над головой директора взорвался дождь из черных молний.
— Они не виноваты!!! Это призрачные личинки в отряжском царстве мертвых натворили!!! — торопливо вступился за друзей Масдай. — И богиня исцеления исправила всё в тот же день!!! Она сказала, ворс нарастет!!! И он нарастает!!!..
— Царство мертвых? Богиня? Призраки? Дальние страны? — неожиданно подобрел волшебник. — Хм. А вы знаете, как использовать наши ковры по назначению, хоть и чужеземцы… Похвально, похвально. Иной толстосум, выложив за такой экземпляр полсостояния, вешает его на стену
— О, наш премудрый ибн Шариф прав как всегда, — многозначительно начал было поддакивать начальству завхоз. — Если тебе надо пустить пыль в глаза соседям…
— Подмети у них перед воротами улицу, — вырвалось у Сеньки.
Одетый в белое маг метнул в царевну убийственный взор, словно именно этим она и занялась прямо перед его только что вымытым и умащенным благовониями носом, и отвернулся, шуганув захихикавших студентов.
Директор хмыкнул что-то неразличимое, но одобрительное, и неспешно продолжил техосмотр.
Дальнейшая проверка серьезных нарушений в эксплуатации Масдая не выявила, и несколько умягчившийся нравом и ликом руководитель училища в последний раз погладил бережно длинные густые ворсинки старого ковра и дал сигнал студентам помогать сворачивать.
— Значит, Саид, на жизнь ты не жалуешься?
Масдай быстро припомнил все попытки утопить, съесть, сжечь, разорвать, проколоть или разрубить, что были направлены на его скромную персону за последний год, и удовлетворенно пошевелил кистями.
— Нет, о премудрый Шихабуддин ибн Шариф. Когда Большая Белая Моль спустится за мной на крыльях покоя, мне будет, что вспомнить, и будет, что рассказать тем, кто ушел с ней вперед меня.
Чародей кивнул, оббежал строгим пронзительным взором лица приумолкших визитеров, и снова обратился к Масдаю — но на этот раз уже с ритуальными словами жителей пустыни.
— Признаешь ли ты, Саид Ибрагим Рахим Абдурахман Рахматулло Минахмет Амин Рашид Мустафа Масдай, этих людей, что прилетели с тобой, своими друзьями?
— Да, признаю.
— Находишь ли их достойными, чтобы разделить с нами воду и кров?
— Да, нахожу.
— Поручишься ли за них своей жизнью?
— Да, поручусь, — торжественно проговорил ковер.
— Ну, что ж, — впервые за вечер полностью удовлетворенно выдохнул волшебник, и во взгляде его, насторожено-колючем ранее, промелькнуло одобрение. — Тогда добро пожаловать в училище техники профессиональной магии имени высокомудрого и ученого Абдурахмана ибн Алима, иноземцы и соотечественники. Гости Саида — наши гости. Мальчики проводят вас в гостевые комнаты, а после — на ужин.
Юные ткачи с готовностью шагнули к гостям.
— Пойдемте, уважаемые.
— Благодарим вас, о премудрый Шихабуддин ибн Шариф, чье добросердечие и гостеприимство может сравниться лишь с его ученостью, — почтительно склонил голову Селим, набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить, но тут
— Мы сюда, вообще-то, ненадолго прилетели, — прямо и без обиняков брякнул он. — Только узнать насчет кооба.
Сенька ахнула, скривилась, хотела дать ему пинка или тычка, а лучше — огреть Кэмелем по голове, но, какой бы из одновременно пришедших ей на ум вариантов она не выбрала — было поздно.
Тяжеловесный и откровенный, как удар топором номер двенадцать, отряг сделал свое разрушительное дело.
Узкая, почти безволосая физиономия Афдала ибн Вали озарилась неподдельным интересом и, проворно вынув нервно задрожавшие руки из висячих рукавов, он подался всем щупленьким тельцем вперед, словно кот, завидевший цыпленка.
Лучившееся до сих пор благодушием и снисходительностью лицо директора застыло в холодной непроницаемой гримасе.
— Насчет… чего?
— Кооба, — услужливо подсказала не заметившая глобального похолодания в сулейманской пустыне Эссельте. — Которого некий Казим, ваш выпускник, украл несколько месяцев назад из какого-то музея.
— Вашего же, — несомненно, из самых лучших побуждений, во всеуслышание сообщил Кириан.
Директор скрипнул зубами, метнул обжигающий льдом взгляд в сторону предусмотрительно шарахнувшихся учеников, поспешно опустившего хищный взор завхоза, потом на ничего не подозревающих в основной массе своей гостей, и неприязненно проговорил:
— У нас нет никакого музея.
— Ну, значит, не из музея, — покладисто не стал упираться бард, чьи мысли, вообще-то, уже несколько минут как сладко витали в районе ученической столовой. — Может, из вашей частной коллекции…
— У меня. Нет. Частной. Коллекции.
Голос директора был сух, как все пустыни мира.
— Ну, нет так нет, — примирительно улыбнулась Серафима, отчаянно пытаясь спасти положение. — Значит, мы что-то перепутали. Тогда просто погорим с вами о дальних странах, о путешествиях, о Мас… о Саиде…
— И нам не о чем разговаривать, — отрезал как забил последний гвоздь в крышку гроба директор. — После ужина вы останетесь в своих комнатах до утра, а с первыми лучами солнца сядете на Саида и уберетесь отсюда ко всем ифритам. Чужакам в закрытом учебном заведении не место. А если попробуете вернуться… пеняйте на себя. Поняли?
Отчаянно недоумевающие и отчаянно-возмущенные путники хотели было возразить, но только глянули на белое, клокочущее яростью, гневом и жаждой крови лицо его премудрия, и молча кивнули.
Понятнее было некуда.
Директор училища оказался более чем верен своему слову.
После обильного, но короткого ужина, во время которого, за исключением Олафа и Кириана, никому кусок в горло не лез и шербет не лился, несколько студентов под надзором пары преподавателей безмолвно препроводили их в отдельно стоящий гостевой дом, разделенный перегородками на несколько комнаток. Там, тщательно вычищенный и выбитый, их уже дожидался Масдай.