"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Но я не ударя…
— В парке, когда ты упала с Масдая, — сочувственно заглянула ей в глаза царевна.
— А…
— Да, я об этом. О самый пьедестал.
— Но я…
Серафима озабоченно прикоснулась к голове подруги, раздвинула волосы над ухом, приблизилась, вглядываясь во что-то, видимое только ей, и, наконец, опустила золотистые кудри гвентянки на плечи.
— Конечно, кроме припухлости нет ничего… Не болит?
— Нет, что ты! Только голова кружится, но совсем немножко, а так — все прекрасно!
— Кружится? — встревожилась царевна.
— Чуть-чуть! И уже прошло! —
— Но если не болит — это не значит, что все обошлось.
— Ты знаешь, наши лекари всегда говорят то же самое, — кивнула она, покачнулась вдруг и ухватилась за плечо Олафа.
— Эссельте?.. — проворно подхватил ее отряг.
— Ничего… Я просто оступилась… — слабо улыбнулась встревоженным взглядам друзей принцесса.
— Ну, что ж, милостивые государи и государыни, — не дожидаясь окончания женского консилиума, развел руками Тис Первый. — Сожалею, но ничем больше помочь вам не могу, кроме совета. Полагаю, вам стоит поторопиться встретиться с его премудрием Адалетом. Насколько я понимаю, если кто и способен придумать что-то в сложившейся ситуации, так это он.
— Да, премудрый Адалет придумает, несомненно! — оживился калиф. — Умная мысль, ваше величество, подобна золотой монете — никогда не бывает лишней!
— Благодарим за внимание, ваше величество, — поклонился Иванушка.
— Хотел бы я, чтобы наша первая встреча произошла при более приятных обстоятельствах, ваши величества, ваши высочества, — холодно склонил в ответ голову король, давая понять, что аудиенция закончена [549] .
Гости также раскланялись и попрощались в меру воспитанности и желания, и под сверлящими взорами гвардейцев двинулись к выходу.
549
А также, что вторых встреч с ними, равно как и третьих, четвертых и последующих — ни приятных, ни неприятных — до конца своей жизни он не планирует.
Эссельте упала почти на самом пороге.
Коротко стриженный упитанный знахарь лет пятидесяти, персональный лекарь его величеств Дуба Третьего и Тиса Первого Фикус, как он помпезно представился, распрямился, потирая кулаком затекшую поясницу, и обернулся к гостям. Поглаживая пухлой ладонью щеку, он оттопырил нижнюю губу и сосредоточенно свел брови над переносицей, будто обдумывая нечто важное. Друзья, сбившиеся на время осмотра в плотную обеспокоенную кучку в дальнем конце отведенных Эссельте покоев, поняли, что пришло время вопросов, и устремились к нему как на приступ, в такой же тесной формации.
— Ну, как она? — первым заговорил отряг.
Знахарь удовлетворенно кивнул, с шумом выдохнул и провещал важно и с расстановкой, неспешно оглядывая окруживших его людей:
— Не думаю, что ее высочество получила серьезную травму. Небольшое сотрясение, судя по симптомам.
— Какие снадобья понадобятся, чтобы прекрасный цветок Севера восстановил свои силы? — правитель Шатт-аль-Шейха обеспокоенно заглянул в одутловатое лицо доктора.
Тотчас же превратившееся из широкого в длинное.
— Извините, ваше величество,
— Ахмет спрашивает, чем ты собираешься лечить нашу Эссельте, — перевел Олаф, за время пути успевший привыкнуть к цветастой, как клумба садовника-дальтоника, речи калифа, и находивший ее в высшей степени забавной [550] .
— Ах, это… — знахарь стушевался и поспешно прихлопнул рот ладошкой, опасаясь, не наговорил ли он чего лишнего, ведущего к международному если не скандалу, то конфузу.
— Да, конечно! — с нетерпением подтвердил Кириан.
— Медицина в таких случаях предписывает, что самое лучшее лекарство — покой. Несколько дней постельного режима, хорошего ухода, сбалансированного питания — и про падение ее высочество забудет напрочь.
550
Особенно при подобных обстоятельствах.
— У нее что-то случится с памятью? — заволновался калиф.
— Э-э-э… с памя… — начал было озадаченно лекарь, но сообразил, что мог иметь на этот раз в виду его великолепие, и благодушно отмахнулся от опасений: — Нет, что вы, ваше величество, с памятью у ее высочества все в порядке! Заявляю с полной ответственностью как королевский врач, что никаких опасений за ее здоровье у меня нет!
— Практикуясь на одних королях, много опыта не приобретешь, — с сомнением нахмурилась Серафима.
— Вы мне не доверяете? — уязвленно насупился эскулап.
— Моя троюродная бабушка — знахарка, — словно извиняясь, пожала плечами царевна. — И она всегда подчеркивает, как важна для человека медицины практика. А Дуб, насколько мне известно, был здоровья богатырского, а кроме деда семьи другой у него не было… Поймите нас правильно, нам всем очень дорога наша Эссельте, и если есть хоть малейшее сомнение…
— Ах, вы об этом… — смешался Фикус. — Нет… по правде говоря… я… э-э-э… не только его величество пользовал… но и всех, кто живет во дворце… от министра до конюха…
— Бедняга… — покачал головой Ахмет, и черные выразительные глаза его сделались еще темнее и печальнее. — Это ужасно…
— Тронут вашим сочувствием, ваше величество, но работы у меня не так уж много, — сбитый с толку, расшаркался лекарь.
— …Какая жестокая судьба… Свалиться с сеновала, на котором трудился всю жизнь — и вот так вот… — точно не слыша слов знахаря, продолжал калиф.
Почтенный врачеватель, снова не уловивший причудливый полет ассоциаций шатт-аль-шейхца, стушевался до невозможности, покраснел, не зная, кого винить в очередном конфузе, и чтобы сгладить неловкость — перед самим собой, в первую очередь — забормотал, энергично, хоть и не слишком связно: