"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Вообще-то, Каштан не совсем свернул себе шею… чтобы не сказать, совсем не… Если быть точным, он проломил голову о ведро… очень неудачно ударился при падении — самым темечком…
— Там высоко? — быстро полюбопытствовал волшебник.
— Не очень, метра два, не больше… но, видно, судьба, как справедливо заметил его величество калиф Ахмет Гийядин…
— Да уж… судьба… — хмыкнул отряг, и тут же горделиво добавил: — Вот я как-то свалился с коня — и тоже головой на ведро. Так ведро — в щепки, а голове — хоть бы что!
— У вашего величества деревянные ведра? — пораженно
— Ну не железные ведь! — хмыкнул рыжий конунг.
— Богатство вашего королевства должно быть невероятно… — с почтением склонился лекарь. — А в нашей стране делать ведра из дерева — непозволительная роскошь, доступная только королю, но зачем королям ведра?..
— А из чего же ведра у вас? — ошеломленно уставился на знахаря Иванушка.
— Из меди, ваше высочество. Дешево и практично. Но, похоже, падения на них чрезвычайно пагубно отражаются на здоровье… Бедняга Каштан… воистину, злая судьба. Еще несколько дней — и быть бы ему королем… подумать только…
— Королем?! — изумленно вытаращил глаза калиф. — Но он же…
— Да, ваше величество, он бастард, — в кои-то веки уловил ход размышлений южного гостя знахарь, — но по закону нашего королевства при отсутствии законных наследников, то есть родных детей монарха, рожденных в браке, престол наследуется его бастардами в порядке старшинства по мужской линии, а если таковых не окажется — то по женской. Только не спрашивайте меня, чем это обусловлено — закон есть закон, какой бы… э-э-э… удивительный… он ни был.
Но никто из присутствующих и не подумал просить пояснений на этот предмет.
— А наследники-женщины… из незаконнорожденных… у Дуба Третьего были? — заинтересованно приподняла голову с подушки принцесса.
— Женщины?..
Врач прикусил губу, а глаза его панически забегали по комнате — с картины на картину, с портьеры на портьеру, словно он рассчитывал прочесть верный ответ — или получить подсказку — там.
— Эссельте, лежи смирно! — сурово обернулась к ней Сенька и, пока никто не видит, одобрительно подмигнула. — Тебе нельзя перевозбуждаться!
— Нет, я не могу лежать смирно и не перевозбуждаться, пока не узнаю! — капризно надула губки гвентянка. — Это же так волнительно!.. Такие события!.. И опять, как всегда, женщины остаются за бортом только потому, что они — женщины! Лекарь, ответь же мне, пожалуйста, не молчи, как ваши садовые истуканы!
— Я… да… мне пора идти… очень срочное дело… я вспомнил… вдруг… — невпопад и сбивчиво затараторил Фикус, не глядя гостям в глаза, подхватил саквояж, и с таким видом, точно ожидал, что его вот-вот начнут бить, проворно попятился к двери. — Я… доложу его величеству Тису о состоянии ее высочества… сообщу о предписанном лечении… незамедлительно… засим откланяюсь… был счастлив услужить… оказаться полезным… до свидания… ваши величества… ваши высочества…
Заведенная за спину рука знахаря резво нащупала ручку, дверь распахнулась перед ним и через секунду прикрылась, мягко щелкнув язычком замка.
В комнате на несколько мгновений повисла задумчивая тишина.
— Если бы я замахнулся на него топором, он вряд ли выскочил
— То, что он не… — заговорил было Иванушка, но супруга его опередила.
— Кириан, солнце наше поэтическое, — ее взгляд нашарил среди товарищей пристроившуюся на кресле у окна насупленную фигуру. — Твоя лютня с тобой?
— Всегда со мной, — любовно погладил менестрель изысканный подарок калифа взамен погибшей под развалинами в Шатт-аль-Шейхе.
— Пожалуй, мы все были бы сейчас не прочь послушать что-нибудь задушевное, продолжительное и экспрессивное, — мечтательно закатила глаза Сенька, и едва уловимая шкодная ухмылка прошмыгнула по ее губам и пропала.
Бард, готовый уже с негодованием отказаться, ссылаясь на дюжину причин, среди которых не последнее место занимало утреннее побоище и отсутствие еды уже в течение нескольких часов, насторожился.
— Ну, если вашему высочеству очень желается?..
— Чрезвычайно, — обворожительно улыбнулась царевна и как бы невзначай оглядела гобелены и занавеси на стенах апартаментов — по которым минутами ранее метался взор атлана. — Превзойди сам себя, Златоуст — такой благодарной аудитории у тебя еще не было, клянусь.
— Баллада о Сколопендре и Дихлофосе подойдет для услаждения слуха моей разборчивой публики? — деловито поинтересовался менестрель, подвигая кресло поближе к кровати принцессы и собравшемуся вокруг нее военному совету.
— Именно ее я и хотела попросить! — просияла Сенька.
— И пусть враги опасаются… — ухмыльнулся в кулак Агафон, имевший однажды возможность прослушать сие бессмертное творение Кириана от начала до конца.
Миннезингер тонко улыбнулся, пробежался умелыми пальцами по струнам, возвращая на место загулявшие тона и полутона, откашлялся — и грянул:
Ныне спою я вам песнь о любви беспримерной, Той, что в веках остается и сердце тревожит Всем без разбора: и девам младым и мужам сребровласым, Рыцарям гордым и домохозяйкам прилежным, Знатным вельможам и простолюдинам и среднему классу; Той, что подобно светилам, с небес полыхающим ярко, Светит для смертных огнем своим неугасимым…— Премудрость твоя, о дева, чей разум подобен булату, сомнению подвергаться не может, но за что нам, бессчастным, после всего, что уже стряслось, еще и это?.. — заморгал калиф и жалобно скосился на барда, самозабвенно заливающегося певчей вороной в брачный период.
— Это не нам, — оказался более прозорливым волшебник. — Сима боится, что нас подслушивают — видел, как лекарь глазами по стенкам стрелял?
— Выйти и разгромить всех соглядатаев… то есть, этих… — отряг гневно стиснул рукоять любимого топора, порылся в голове в поисках соответствующей пары глазастому слову, не нашел, плюнул и продолжил как мог: — …подслушатаев… к Хель и в преисподнюю!