"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26

Багдерина Светлана Анатольевна

— Мы могли бы сами к нему прийти!.. — сконфузился, вспомнив об увечье Тиса, Иванушка.

— Его величество хотел принять вас здесь, — покачал головой вельможа, обнаружил с некоторой растерянностью, что все светильники в свободной от Олафа половине зала были зажжены [629] , и пристроился у двери рядом с пальмой в дубовой кадке, прижимая к груди золоченый ананас как щит и кидая робкие взоры то на незажженные лампы, то в коридор.

Чувство долга боролось в нем со здравым смыслом с переменным успехом.

629

Некоторые —

по два раза.

Олаф, не переставая, расхаживал по ковру, Эссельте, Кириан и Ахмет застыли у окон, точно гипнотизируя взглядами укрытый ночью город, Сенька, заложив руки за спину, осматривала фамильные портреты на стенах и отстраненно гадала, старого ли это короля родственники, или уже нового. Иван, видя и понимая затруднение камергера, занялся освещением второй половины зала. Агафон же рухнул на диван рядом с Масдаем, откинулся на спинку, вытянул ноги, закрыл глаза и замер, вновь погрузившись в свой угрюмый транс.

— Ну и где это ваше его вели… — дойдя до последнего предка начала было Серафима, уже всерьез подумывавшая о захвате языка и снаряжении поисковой экспедиции за неуловимым Тисом — и тут в коридоре зазвучали шаги и послышался легкий скрип колес.

— Ну наконец-то!.. — резко повернулся и воздел очи и руки к потолку Ахмет.

Но это был всего лишь отряд лакеев с чашами, в которых плавали кусочки фруктов и лепестки роз, кувшинами и сервировочными столиками, груженными целым семейством золотых тарелок, подносов и блюд.

Прочитав на физиономии конунга недоброе, камергер дал пинка застигнутому врасплох чувству долга и успел выскользнуть в коридор как раз перед тем, как первый слуга вкатил в зал свое двухэтажное сооружение из серебра и черного дерева. Протараторив: «Я схожу, узнаю, когда его величество будет готов дать вам аудиенцию», вельможа зайцем метнулся вбок и пропал из виду.

— Сиххё его забери!.. — прорычал Кириан, театрально отшвырнул связку своих инструментов, словно в сердцах [630] и, закатывая рукава, двинулся к первому столику, источавшему умопомрачительные запахи.

630

Выбрав предварительно в качестве посадочной площадки канапе помягче.

С первого опытного взгляда распознав, кто среди гостей величество и высочество, а кто — не очень, старший лакей брезгливо скривился и загородил дорогу миннезингеру к оплоту шедевров дворцовой кулинарии.

— Сначала меню выбирают господа.

— Для тебя я — господин! — жарко вспыхнул обидой бард.

— Руки помой сначала, — процедил атлан, вкладывая в свои слова ровно столько вежливости, чтобы их нельзя было назвать откровенно грубыми, — господин.

— Где помыть? Умник нашелся, сын ги…гиены… — то ли заикнулся, то ли вспомнил мудреное медицинское слово Кириан, внутренние весы которого работали даже не точно, а с опережением.

Лакей усмехнулся тонко, чувствуя мгновение превосходства.

— Вот здесь, господин, — одним подбородком указал он на узорчатую чашу — но с таким видом, точно макал в нее зарвавшегося простолюдина головой.

И теперь настал момент торжества менестреля.

— В компоте?! — презрительно

вскинул голову он. — За дикаря меня принимаешь?!

И, не успел ошарашенный лакей и слова сказать, как музыкант гордо ухватил с нижнего этажа столика кувшин, открыл откидывающуюся крышку, кинул на бесцветную жидкость внутри довольный взгляд и пошел к пальме мыть руки.

Проводив округлившимися глазами в последний путь два литра вина из крисанского прозрачного винограда [631] , старший лакей скривился как при виде сороконожки в жюльене и тихо бросил через плечо помощникам:

— Так и быть. Запить трапезу налейте ему воду для мытья рук.

А погромче добавил, видя, что кроме менестреля их прибытие никого не заинтересовало в должной мере:

— Прошу к столу, ваши величества, ваши высочества. Кушать накрыто. Его величество Тис Первый прибудут тогда, когда прибудут, а замечательный ужин остынет и испортится.

631

Тридцать золотых за трехлитровый бочонок, множество чудесных и интересных свойств.

Против такой аргументации устоять не могла даже антигаурдаковская коалиция, питавшаяся вторую половину дня, в основном, энергией нервных клеток, и судьба ужина была решена.

* * *

Тис появился в дверях, когда последние капли вина под взглядом Кириана, наполненным ужасом [632] и стыдом, были разлиты по кубкам и выпиты.

Лакеи, проворно погрузив запачканную посуду на столики, так же живо удалились и оставили монарха и двух офицеров за спинкой его кресла наедине с гостями.

632

И первым — в гораздо большей степени, чем вторым: даже втоптанное в дар-эс-салямский ковер достоинство не рвало так душу поэта, как мысль о вылитых ги…гиене под хвост литрах драгоценного вина.

— Ну наконец-то!!! — теперь с полным правом воскликнул калиф.

Агафон, единственный из отряда так и не притронувшийся к пище, приоткрыл глаз и скользнул равнодушным взором по королю и его свите.

— Ваше величество! Мы должны сообщить вам кое-что чрезвычайно важное! — сделал шаг вперед Иванушка.

— Сейчас, минутку, — кивнул Тис и обернулся на офицера справа.

Тот, поняв с полуслова, отворил двери и выглянул в коридор, точно проверяя, не подслушивает ли кто.

Результат удовлетворил его, он быстро возвратился на свое место и переглянулся с коллегой.

— Ваше величество… — недовольный прерыванием, задержавшимся появлением короля, потерей посоха, наследника, терпения и общей политической ситуацией в мире, снова начал царевич…

И не закончил.

Потому что неведомая сила подхватила его, швырнула на пол рядом с друзьями, сдавила, приковывая к телу руки и ноги, заткнула рот — ни охнуть, ни крикнуть, ни вздохнуть…

А бордовые кирасы и гвардейские мундиры на офицерах, их шлемы и даже мужественные физиономии с квадратными подбородками вдруг пошли рябью, помутнели и пропали, открывая под собой обычную, хоть и донельзя грязную и прожженную одежду, спутанные черные волосы на голове одного, одинокий клок волос на голове другого — и лица.