"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Какими ещё дутыми, вот, например, мой 6-й мехкорпус на 22 июня имел 1131 танк, в том числе 450 новейших Т-34 и КВ, а также 242 бронеавтомобиля. Да и укомплектованность личным составом была нормальная: рядового состава – 98 %, младшего начсостава – 60 %, командного состава – 80 %. Так что никакой это не дутый корпус, а весьма мощная боевая часть. Немецкая танковая армия по наличию танков глядится слабее, чем мой корпус. А вы говорите, дутые корпуса!
– Естественно, в громадной массе воинских частей имеются и несколько полностью отмобилизованных и насыщенных техникой корпусов и дивизий. Но это нисколько не отменяет мою мысль о том, что армия не готова к большой войне, и власти судорожно формируют не обеспеченные ни матресурсами, ни людьми мехкорпуса. А всё это с целью внушить немцам мысль, что Красная Армия очень сильна. Своеобразный блеф или, можно сказать, восточная хитрость. Вот смотрите, до 1941 года в РККА было девять мехкорпусов, и они были ещё недоукомплектованы, но в марте 1941 года, вопреки любой логике, Сталин утверждает план формирования ещё 21-го мехкорпуса. Начали создаваться не только новые
– Я был командиром одной из ПТАБр. Если бы не это дурацкое, по вашим словам, решение, противотанковую бригаду не начали бы формировать, и тогда мы бы здесь не сидели, а драпали сломя голову к Минску, или. может быть, даже и к Москве. По моему мнению, совершенно верное решение, только оно запоздало. Нужно было его принимать на полгодика раньше, и тогда все бы ПТАБры успели получить матчасть и обучить бойцов, как говорится, держать удар.
– Если бы да как бы, а ресурсы где брать на все новые подразделения? Борис Михайлович мне рассказал об истории создания и боевых действиях 7-й ПТАБр. Впечатляет! Но в данном случае бригаде повезло, что именно вас назначили её командиром. И то, что смогли пробить назначение на командирские должности таких замечательных людей, как тот же Пителин, Сомов или Курочкин, и ещё вам удалось совершить буквально чудо – обеспечить свою бригаду материально-техническими ресурсами. И в наших условиях это действительно чудо – вырвать положенный тебе кусок, не дав его размазать по множеству формируемых частей. Но суть не в этом, а в том, что вся эта византийская уловка не достигла своих целей. Наоборот, гитлеровцы, получив данные о формирующихся мехкорпусах, переходе промышленности на военные рельсы – ужаснулись, в какого монстра может превратится Красная Армия, и решили ударить, пока она находится в стадии строительства.
– Но мы же были, можно сказать, друзьями Германии и не собирались на них нападать. Ясно же – нам бы со своими проблемами разобраться, а не заваливать себя новыми. Да и Германии на кой чёрт нужна война на два фронта – мало им, что ли, было Первой мировой?
– Это советским людям ясно, а фашистам нет. У них вся идеология на экспансии строится. На превосходстве арийцев над другими, а это значит и то, что все ресурсы планеты должны принадлежать только им. А какая страна имеет самые большие запасы сырья – конечно, СССР. Так что нападение Германии на СССР было неизбежно. Наше руководство это прекрасно понимало, поэтому судорожно пыталось модернизировать армию. Что-то сделать, конечно, удалось, например, разработать танки Т-34 и КВ, а со многими вещами мы завязли. Вот и приходилось заниматься блефом, непомерно раздувать армию, создавая дутые мехкорпуса, вооружая их не новейшими танками, а техникой вчерашнего дня и зачастую откровенным металлоломом. Кадры спешно переучивали из других родов войск, что не лучшим образом сказывалось на уровне новоиспеченных экипажей, получивших мизерную практику эксплуатации танков. Для этого процесса были задействованы оставшиеся танковые бригады и некоторые кавдивизии (так 27-й МК создавался на базе 19-й КД). Но если вчерашние артиллеристы, связисты и шофера все же с грехом пополам годились на роль наводчиков и механиков-водителей, то на руководящие должности назначать было просто некого. Командирские навыки, опыт и ответственность выковывались многолетней практикой, и в канун войны во многих штабах остались неукомплектованными даже ведущие отделы, включая оперативные и разведывательные (например, в 15, 16, 19 и 22-м мехкорпусах).
– Интерпретация причин формирования новых мехкорпусов, конечно, интересная, но зачем же чесать левое ухо правой рукой. Не проще ли, если руководство так боялось нападения Германии, укреплять УРы, обеспечивая их полноценным наполнением войсками. Заполненные войсками УРы стали бы непреодолимым препятствием для фашистов. Разреженное построение армий особых округов привело к сравнительно быстрому прорыву немцами обороны на направлениях главных ударов.
– Ваши слова, в общем-то, правильные, но горизонт их правильности ограничивается годом, ну может быть двумя. Сталин мыслит же более обширными горизонтами – десятилетиями вперёд. Как я вам уже говорил, нападение Германии на СССР было неизбежно, и война с гитлеровской вотчиной в любом случае бы произошла. Но мысль была отдалить это событие, накачать мускулы, а потом ударить в тыл по занятой Англией немецкой военной машине. А для этого, естественно, нужны мощные механизированные соединения. Вот для этих задач и формировалось столько мехкорпусов. В течение года-двух они должны были набрать силу и стать мощным аргументом в разборках между фашизмом и коммунизмом. Для полного укомплектования новых мехкорпусов требуется 16,6 тысячи танков только новых типов, а всего около 32 тысяч танков. Кроме насыщения техникой, нужно и обучить людей не только использованию оружия, но и боевому взаимодействию. К сожалению, у нас нет кадрового резерва, поскольку до 1939 года как такового призыва на действительную военную службу не было. Лица, достигшие призывного возраста, проходили лишь кратковременные военные сборы. Вот теперь и приходится начинать обучение людей практически с нуля. Поэтому я и говорю, что только через год-два мехкорпуса станут боеспособными, а пока это скопище людей, одетых в военную форму, плохо владеющих
– Да… как обычно в России бывает, власть предержащие доказывают, что всё они делали правильно, но вот только времени для того, чтобы их гениальные задумки заработали, не хватило. Коварные враги помешали раскрыться великому стратегическому плану Генштаба. Стреляться нужно авторам таких проколов, а они, если, конечно, мы выживем, через несколько лет будут на белом коне. И опять начнут плести свои гениальные интриги, громко крича при этом, что их планы единственно правильные, а кто их не придерживается, тот враг народа.
– Ваша ирония понятна, но мы действительно все стали жертвой непонятной большинству людей политики и жуткой недооценки противника. Поверьте мне, никто из генералов даже и не предполагал, какая мощь обрушится на СССР. Если даже и готовились к войне, то ошибочно считалось, что в начале конфликта обе стороны будут вводить силы ограниченным составом. Над нашим генералитетом всё-таки довлел опыт Финской войны.
– Да, тут вы правы. Я сам с этим сталкивался, когда учился ещё в академии. Кому я только ни доказывал, что Германия собирается напасть на СССР, и это будет не просто локальный конфликт, как в случае с Финляндией, а грядёт тотальная война на уничтожение. Не верили, но правда, выслушивали все, а материалы, которые я предоставил самому Сталину, он посчитал подсунутой мне английской дезинформацией. Но Сталин человек умный и всё-таки, по-видимому, допускал вероятность начала военных действий между Германией и СССР, поэтому способствовал тому, чтобы меня назначили командиром бригады и направили в Белостокский выступ. Наверное, посчитал, что если война всё-таки начнётся, то этот Белостокский выступ станет самой проблемной точкой обороны на всём протяжении западной границы, и человеку, выступающему за войну с Германией, тут самое место. Ну что же, вождь оказался прав, и моё место именно здесь.
Услышав про Белостокский выступ, полковник Леонов оживился, наверное, почувствовал, что именно этот район меня больше всего интересует, и начал пространно рассуждать о планах прикрытия Западного особого округа и главное внимание уделил району прикрытия № 2 – Белостокскому. Как будто я хуже него знал об этом плане и о районе прикрытия. Когда он начал говорить, что в случае прорыва крупных мотомехсил противника с фронта Остроленка, Малкиня-Гурна на Белосток 6-й кавкорпус с 7-й ПТАБр выбрасывается на реку Нарев, на фронт Тыкоцин, Сураж, дверь в купе Пителина распахнулась, и на входе возник посыльный в форме железнодорожных войск НКВД. Он явно очень спешил что-то сообщить, поэтому, даже не отдышавшись, обратился ко мне, хрипя:
– Товарищ генерал, вас срочно вызывают в радиорубку бронепоезда! Через пять минут штабом фронта приказано установить связь с Минском. На линии будет генерал армии Жуков.
Услышав это, я не очень удивился – предполагал, что известие о разгроме 7-й танковой дивизии немцев уже достигло центра, и штаб фронта обязательно будет пытаться связаться со мной. Не зря же над полем боя у Сокулок кружил самолёт-разведчик из дивизии Черных, наверняка делал аэрофотоснимки. А зная генерала, можно быть уверенным, что тот срочно отправит их в Москву. Так что я молча поднялся, чтобы идти в радиорубку бронепоезда, но тут мой взгляд упал на московского полковника, и я чуть не зашёлся в хохоте. Зрелище действительно было забавное – Леонов сидел, выпучив глаза, с открытым ртом. Посыльный своим появлением прервал его на полуслове, а весть, что с его собутыльником хочет переговорить сам начальник Генерального штаба, повергла обычного сотрудника этого ведомства в своеобразный ступор. Мой начальник штаба смотрелся тоже несколько растерянным. Всё-таки старые служаки терялись, когда неожиданно возникал даже образ большого начальника.
До радиорубки бронепоезда, стоящего на параллельных путях штабного эшелона, было недалеко, минуты две-три неспешного шага. Поэтому я особо не дёргался, а целую минуту разъяснял Пителину, какие документы ему нужно найти и, захватив их, тоже подойти в радиорубку. После этого, обращаясь уже к Леонову, произнёс:
– Всё, товарищ полковник, посиделки наши закончились. Война, мать её, с умным человеком пообщаться не даёт. Вы нас не ждите, а идите отдыхать в спальный вагон, ординарец Бориса Михайловича вас проводит. И советую хоть немного поспать, может начаться такая катавасия, что уже будет не до этого. Примета верная – если начальство обратило на твои действия свой взор, то жди новых заданий, и, естественно, начинается суета и дёрганье.
Пожав на прощание руку полковнику Леонову, я повернулся и быстрым шагом направился в радиоузел бронепоезда.
Даже перемещаясь достаточно быстро, я не зациклился на движении, а начал разрабатывать модель разговора с начальником Генштаба в предстоящем сеансе связи. Что докладывать Жукову, говорить ли о планируемом наступлении в сторону Варшавы? Уже спрыгнув из вагона оперативного отдела моего штаба, решил ничего не говорить начальнику Генштаба о предстоящем наступлении. Вдруг он отменит эту безумную затею. Большие начальники в Москве даже и не предполагают, в каком состоянии сейчас войска в Белостокском выступе. Это и к лучшему, потому что если бы узнали, то вообще лишились бы сна. Можно сказать, 10-й армии как реальной силы, кроме, конечно, моего корпуса, в Белостокском выступе уже не осталось. И всё это вследствие немецких бомбардировок и расползающегося бардака, когда днём с огнем невозможно было найти старших командиров, которые могли бы навести порядок. У большинства военнослужащих, да и у работников советских учреждений, в голове было только одно – прорываться любым путём на восток. Где, как они думали, царит порядок, и наверняка к Минску подтягиваются свежие дивизии, а обескровленные в боях у границы пополняются людьми, боеприпасами и довооружаются. И этот миф был чрезвычайно устойчив и начал расползаться даже среди бойцов и командиров моего корпуса.