"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Только благодаря успеху под Сокулками, а главное, подготовке к наступлению и развёртыванию в подразделениях пропаганды, под общим лозунгом «Даёшь Варшаву», удавалось сдерживать стремление людей пробиваться на соединение с главными силами Красной Армии. Но убери этот лозунг, прекрати подготовку к наступлению, и люди, почувствовав себя обманутыми, поддадутся общему настроению. А это будет катастрофа, и единственный островок относительного порядка (мой корпус) растворится в море бардака. Я-то это понимал, а там, в Москве, вряд ли. И из-за своего непонимания могут приказать естественную с точки зрения профессионального военного вещь – вместо сомнительного со всех точек зрения удара на запад, действия по деблокировке Белостокского котла. А это, по моему мнению, делать было ни в коем случае нельзя. Интуиция человека
Когда я начал подниматься в вагон бронепоезда, где располагался радиоузел, в моей голове сложилась схема, которой я буду придерживаться в разговоре с генералом армии Жуковым.
Глава 8
В радиоузел я вошёл ровно через пять минут после того, как посыльный меня туда вызвал, но связь с Минском радистам установить пока не удавалось. В ожидании я уселся на табуретку возле устанавливающего связь сержанта, и опять мои мысли начали блуждать вокруг предстоящего разговора с начальником Генштаба Жуковым. Но теперь разговор начал меня интересовать с совершенно неожиданной стороны. Не с точки зрения получения руководящих указаний, которые я, в общем-то, ожидал, и не с точки зрения получения консультации у более опытного старшего товарища. Чего на самом деле мечтал добиться в предстоящем сеансе связи, а то, что наш разговор наверняка будет прослушиваться немецкой стороной. А все кодовые слова, картографические таблицы и используемые для переговоров в военное время фамилии, звания и номера частей, с подачи того же Пугачёва, известны фашистам. Как только я об этом подумал, желание разговаривать с Жуковым у меня совсем пропало. Но генералу армии не откажешь в общении, не скажешь ему, что не хочешь с ним разговаривать. Да и не обманешь, подсовывая липовые данные – вдруг он всё это воспримет всерьёз и на основании неверной информации Генштаб начнёт планировать действия всей Красной Армии. Что же делать, как вырулить из такой непростой ситуации? В голове начался полный сумбур – возникающие, казалось бы, правильные мысли тут же отбрасывались из-за невозможности их реализации. Не могли мы с генералом армии мыслить похожими образами, и он не Пителин, не поймёт моих намёков.
Не знаю, сколько я так сидел, перебирая разные варианты, но когда связь была всё-таки установлена, я так и не придумал, как обмануть немецкую прослушку. Поэтому когда в наушниках, которые мне передал командир радиорубки, раздался голос Георгия Константиновича, я рубанул то, что пришло в этот момент в голову:
– Крёстный, я рад вас слышать! Но кроме меня рады нашему сеансу и земляки Кремера (этот немец преподавал в академии, и я знал, что он учил и Жукова). Они получили томик цитат Бакирева (человек из особого отдела Генштаба, у которого я получал секретные кодовые таблицы и шифры), поэтому их не удивит ваш юмор и идиомы.
Жуков от неожиданности довольно долго молчал, потом матюгнулся, громко кому-то что-то крикнул принести и только после этого произнёс:
– Ну, ты даёшь, крестник! Тебе у Меркулова пахать надо, а не тракторами управлять. Ладно… тогда посылай за своим счетоводом Пителиным, у него колхозный гроссбух должен быть, по нему сальдо и другие ваши показатели будем сводить.
Как я понял, Жуков предлагал использовать генштабовские коды, которые действительно у Пителина были. Но они имелись и у штаба 11-го мехкорпуса, а начальник разведотдела этого корпуса Пугачёв вполне мог их заполучить и передать немцам. Казалось бы, безвыходная ситуация, но тут у меня мелькнула мысль, что нужно действовать так же, как обычно я общался с Пителиным – сеанс связи не больше пяти минут, и после этого менять частоту. И при разговоре никаких армейских шифров не использовать, так как именно кодовые слова больше всего привлекают немцев, сканирующих радиоэфир. Наверняка простые армейские специалисты, прослушивающие радиоэфир, не асы этого дела, да и русский язык вряд ли знают в совершенстве, поэтому реагируют только на слова, которые написаны у них в методичке. Асы прослушивают серьёзные каналы связи – армейские или фронтовые. Вот и надо воспользоваться каналами, которые прослушиваются только рядовыми связистами. Все эти мысли промелькнули в голове молниеносно, Жуков вряд ли почувствовал заминку в разговоре –
– Так 11-я тракторная бригада взяла этот гроссбух у Пителина. Я предлагаю, чтобы не обижать земляков Кремера, по рации запросить данные у 20-й, 23-й и 27-й бригад. Максимум пять минут на каждую бригаду, и я смогу полностью отчитаться перед обкомом.
Жуков человек умный, битый жизнью, и сразу понял, что я хотел сказать, поэтому тут же ответил:
– Тебя понял, действуй! Ты этих бригадиров сам пропесочь и пригрози, что если всё зерно не эвакуируют, то в обкоме им голову отвинтят. Всё, Юра, до связи – жду отчётов!
Сеанс связи прервался, и я тут же начал давать инструкции командиру радиорубки и связисту, занимающемуся непосредственно радиостанцией. Поставил задачу установить связь и удерживать её не более пяти минут, сначала по 20-му каналу, затем по 23-му, следующий частотный диапазон – 27-й. Потом перерыв пять-десять минут и повтор этой карусели – пока не прикажу заканчивать эти сеансы связи с Минском. О том, что могут быть перебои с радиосвязью, я даже и не думал – ведь Жуков в Минске пользовался тоже сверхмощной радиостанцией.
Пока радисты колдовали, устанавливая связь, я анализировал свои действия – правильно ли я делаю, что не хочу пользоваться штабными кодами? Ведь это лично мои домыслы, что немцам они известны. Да… наверняка заразился паранойей от Михалыча! Остаётся только потребовать, чтобы генерал армии Жуков назвал свой пароль, тогда точно у меня развилась пителинская подозрительность. Ладно, лучше быть подозрительным занудой, но живым, чем лёгким в общении человеком, но мёртвым. Только я так подумал, как радист установил связь по 20-му каналу.
Услышав в наушниках голос Жукова, я тут же, пренебрегая всякой шифровкой и условным обозначением Жукова, как Иван Ивановичем Сидоровым, отрапортовал в микрофон:
– Здравия желаю, Георгий Константинович! Думаю, минут пять немцы нас слушать не будут.
– Здравствуй, Юрий Филиппович! Ты, я смотрю, как звездочки получил, конспиратором стал.
– Куда деваться, товарищ Сидоров (позывной Жукова) – хочешь жить, умей маскировать свои действия.
– Ладно, не будем терять время на показ своего остроумия. Докладывай, что у вас там творится?
– Положение очень тяжёлое – как вы, наверное, знаете, немцы захватили Слоним и этим захлопнули крышку котла. Теперь 6-й мехкорпус в Белостокском котле, и этим всё сказано. Инфраструктура 10-й армии полностью разрушена, проводной связи нет, небо под контролем люфтваффе, централизованное снабжение отсутствует. Самая большая беда в том, что нет единого руководства. Поэтому в принципе ещё боеспособные подразделения, с боями отходящие от границы, не знают, какие задачи им нужно выполнять. Дергаются, конечно, расходуя последние боеприпасы и топливо, но это не бесконечно. Без снабжения эти части вскоре будут вынуждены, уничтожив собственное тяжёлое вооружение, пытаться лесами выйти из котла. Но я считаю, что при господстве немцев в воздухе и наличию по периметру котла многочисленных моторизованных подразделений вермахта это невозможно. Прорвутся единицы, и то это будут изможденные люди, которым потребуется длительная реабилитация.
– Да… не готовы мы оказались к войне! Но люди нам не простят, если сейчас будем сокрушаться и пускать слюни! Нужно превозмочь себя и всё сделать, чтобы остановить фашистов. Могу сказать, что в тебе, крестник, я не ошибся – действия 7-й ПТАБр выше всяких похвал, да и после назначения Черкасова командиром 6-го мехкорпуса это соединение воюет отлично. Болдин с КМГ всё просрал, а генерал Черкасов, имея всего лишь один мехкорпус, каким-то образом сумел выполнить Директиву № 3. Сувалки взяты, контратака немцев отбита – танки Гота застряли в Литве. Ты даже не представляешь, как действия твоего корпуса смогли облегчить положение наших частей в Прибалтике. После начала войны они откровенно драпали, а когда ты взял Сувалки, немцы весьма сильно замедлили своё наступление, и наши части начали приходить в себя. Конечно, там всё далеко от идеала, но, по крайней мере, возвращается управляемость войсками. А Кузнецов вообще поёт дифирамбы Хозяину о твоих действиях – говорит, что если бы немцам удалось захватить Прибалтику, то пришлось бы затопить все корабли Балтийского флота. Ну, что, захвалил я тебя?