"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Эйфория прапорщика была понятна, да и у меня от такого итога операции вылетели из головы последние неудачи. Такая мелочь по сравнению с тем, что удалось сделать, такими небольшими силами. Всё наше копошение с Кацем меркло перед тем свершением, которое удалось сделать этой ночью. Можно сказать, сегодня была уничтожена та сила, благодаря которой и стала возможной Октябрьская революция 1917 года. Конечно, не полностью уничтожена, но ослаблена весьма сильно. А если удастся накрыть егерей на хуторе «Лосиный остров» и взять координатора всего финского националистического подполья полковника Матюхинена, то можно будет перевести дух. У германского Генштаба уже не хватит ресурсов и времени, чтобы создать боеспособное подразделение, которое смогло бы развалить Российскую империю изнутри. Недовольных российской политикой много, а способных к решительным и грамотным действиям единицы. Профессиональные революционеры, конечно, есть, и они могут совершить даже крупный экс, но грамотно спланировать операцию по захвату власти это вряд ли. К тому же если подобная операция будет гениально задумана, то где найдутся те силы, которые её смогут осуществить. Не революционные
Мысль о полковнике Русской армии, который, по-видимому, является стержнем всей операции немецкого Генштаба, резанула по сердцу. Я понял причину тревоги, которая накатила на меня после допроса Фредди. Именно тогда подспудно возникла мысль, что этот полковник узнает, что великий князь остался жив, а направленное для его устранения подразделение егерей уничтожено. И он не просто остался жив и зализывает раны, а с небольшим количеством бойцов направился в имение «Липки», арестовывать его хозяина. Враг узнает всю эту секретную информацию именно от меня. Ведь это я поручил начальнику санитарного поезда как можно быстрее связаться со штабом Петроградского гарнизона, доложить о происшествии и потребовать немедленной помощи великому князю, который направился в гнездо финских сепаратистов в имение «Липки». Полковник Матюхинен как раз служил в штабе Петроградского гарнизона и вполне мог узнать о таком ЧП с санитарным поедом. Кто знает, какую должность он там занимает, а судя по званию полковник – далеко не последнюю. Вполне может быть, что рапорт начальника санитарного поезда в первую очередь сообщили именно ему. В этой ситуации меня успокаивало только одно – быстро сообщить о происшествии начальник санитарного поезда не сможет. По крайней мере подробно. Телефонная связь на железнодорожной ветке, где было совершено нападение на санитарный поезд, отсутствовала. Первоначально я чуть не обматерил обходчика, который сказал, что телефонной связи с Петроградом на ближайших станциях нет. А сейчас я даже был благодарен властям, что они не удосужились протянуть телефонные провода вдоль этой малозначимой железной дороги. Это ведь не магистральный путь на Псков, а далее на Могилёв – конечный пункт санитарного поезда. Изменение прямого маршрута произошло по просьбе начальника санитарного поезда. На станции недалеко от Тосно требовалось прицепить к эшелону вагон с медицинским оборудованием и лекарствами. Этот вагон очень ждали в госпиталях Западного фронта. Дело было благое, а пятнадцатичасовая задержка моего появления в ставке ничего не решала. Вот санитарный поезд по этой причине и начал свой путь по одноколейной железнодорожной ветке. Может быть, по этой причине Матюхинен и решил напасть на санитарный поезд на железнодорожном перегоне, где поезда ходили редко, охраны никакой, да и вызвать подмогу было невозможно.
Опытный и знающий враг засел в штабе Петроградского гарнизона. Он представлял реальную опасность не только для меня, но и для наших с Кацем планов. Его необходимо устранить любым путём и как можно быстрее. Я в уме произвёл расчёты, как быстро до Матюхинена дойдёт информация, что засада егерей провалилась, и у великого князя имеются пленные, которые при допросе могут вывести на него. В этих расчётах я отмёл телефонную связь, но вот телеграф допускал. При этом представлял, какой телетайп мог направить Павел Николаевич начальнику Петроградского гарнизона, сам диктовал слова: «Генералу Коболову срочно направить в имение Липки казаков для ликвидации крупной банды германских диверсантов – великий князь Михаил Александрович». Допустим, телетайпную ленту с этим сообщением читал и Матюхинен. Но там же не сказано, что великий князь подбирается к главным немецким агентам. И полковник, в общем-то, должен чувствовать себя в безопасности. И даже больше того, исходя из этого сообщения, он может надеяться, что великого князя всё-таки ликвидируют. Ведь Матюхинен знает, какое количество егерей сосредоточено в Липках, и почему бы ему не предполагать, что две полные роты хорошо обученных бойцов не раздавят нескольких телохранителей великого князя. Наверняка, когда Матюхинен планировал нападение на санитарный поезд, он выяснил, сколько людей сопровождает великого князя, и то, что у санитаров поезда нет ни одной даже захудалой берданки. Если исходить из этой логики, то Матюхинен дёргаться не будет, и можно в спокойном темпе заканчивать здесь все дела и двигать в Петроград, арестовывать и эту сволочь. Но гладко и идеально бывает только в мечтах, в реальности всё происходит по наихудшему варианту. Полковник, узнав о срыве операции, тормозит посылку помощи великому князю, а сам мчится на хутор «Лосиный остров», поднимать по тревоге находящихся там егерей. Когда я, пользуясь хорошими отношениями, установившимися с генералом Кобаловым, соберу боеспособные части Петроградского гарнизона, чтобы раздавить затаившихся недалеко от Выборга финских егерей, то получу в конечном итоге кровавую баню. Раздавить готовую к бою, хорошо обученную роту это тебе не фунт изюма скушать. Бой будет происходить в лесистой местности, хорошо знакомой финским егерям. А с нашей стороны будут действовать казаки – только они ещё более-менее боеспособны. Да и этих королей степей в Петербургском гарнизоне совсем немного. Хорошо, если мне пару сотен казаков выделят. И как такими силами ликвидировать хорошо умеющих воевать в лесистой местности егерей? Да никак их не уничтожишь – единственный вариант сохранить лицо, это организовать на дорогах, ведущих в Петроград, заслоны и не дать вооружённым людям просочиться в столицу. Но на самом деле это будет как расписаться в своём полном бессилии. Как страусу, спрятать голову в песок, чтобы не видеть и не слышать надвигающуюся гибель. Ведь егеря и тот же самый Матюхинен никуда не испарятся, а, обойдя все эти заслоны, окажутся в Петрограде и продолжат осуществлять своё чёрное дело – развал Российской империи.
Эх, какой же я всё-таки дилетант, не способный действовать
Я взглянул на стоящего рядом с прапорщиком водителя спецгруппы и с надеждой спросил:
– Максим, а может быть, у тебя в заначке осталось хоть немного топлива? Нам кровь из носа нужно рано утром быть в Петрограде!
– Никак нет, государь, бензин по вашему приказу весь слили. В бензобаке осталось топлива, чтобы проехать не больше пяти вёрст.
Для активных действий оставалось последнее средство – телефон. Теперь только Кац мог помочь выбраться из всего этого дерьма. Во-первых, конечно, на «роллс-ройсе» отправить сюда несколько бачков с бензином (о канистрах в этом времени я не слышал). Во-вторых, задержать полковника Матюхинена. А вот это мой друг вряд ли сможет осуществить, ведь у него нет в подчинении спецгруппы. Это очередная наша с ним недоработка. Можно, конечно, обратиться к официальным властям, но в столице сейчас такой бардак, что, даже имея связи Каца в министерстве внутренних дел, это займёт столько времени, что Матюхинен спокойно успеет добраться до Выборга, вернуться с егерями и штурмом взять это министерство вместе с чиновниками, с которыми согласовывается его арест. Остаётся рекомендовать Кацу действовать неофициальным путём – обратиться за помощью к уголовникам. Он уже несколько раз пользовался услугами Семёна – одного из авторитетов преступного Петербурга. Вот пускай и в этот раз тот посодействует в похищении полковника. Денег, конечно, этот Семён берёт много, но дело устранения Матюхинена того стоит. Тем более после обнаружения сейфа лесоторговца в трате денег на оперативные нужды, нет ограничений – можно не экономить. Одним словом, срочно нужно связываться с Кацем, наплевав, что сейчас половина шестого утра и своими звонками я разбужу кучу людей. Ведь если его нет ни в Смольном, ни в моём особняке, то придётся посылать людей в его квартиру или даже в Гатчину.
Перед тем как звонить, я провёл инструктаж с прапорщиком, как ему сейчас организовать охрану периметра имения – следовало подумать и о собственной безопасности. Кто его знает, может быть, полковник Матюхинен настолько предусмотрителен, что, узнав о том, что великий князь направился в Липки, послал туда свою спецгруппу, чтобы наверняка прихлопнуть эту раздражающую его хозяев фигуру. Перед тем как разослать людей на охрану периметра, я приказал Хватову провести через полчаса общее построение бойцов спецгруппы и санитаров, перед которыми выступит великий князь. Из своего опыта армейской службы я знал, как поднимает дух и самооценку выступление, не взводного, конечно, а командира соединения перед принимавшими участие в операции бойцами. А если ещё за эту операцию тебе объявляется благодарность самим комбатом, то ты этим очень горд и в следующей операции будешь делать всё, чтобы батя был доволен своим бойцом. Вот и я хотел, чтобы ребята стремились, чтобы великий князь был доволен их службой и, кроме благодарности, хотел поощрить каждого материально. Благо теперь средства для этого были. В сейфе, кроме бумажных ассигнаций, я обнаружил и несколько мешочков с золотыми червонцами. Содержимое одного из мешочков я и хотел раздать ребятам. Чем не медаль золотой империал? В мешочке было сто золотых червонцев, так что каждому принявшему участие в операции полагалось больше чем по одной медали. Хи-хи, ха-ха, но за один золотой червонец можно было купить хорошую лошадь. И золотые червонцы, в отличие от бумажных денег, не были подвержены обесцениванию.
Оставшись один в кабинете, я первым делом достал из сейфа мешочек с золотыми червонцами и лишь потом занялся телефоном. Начинать свои звонки решил с места, где меньше всего мог потревожить спящих людей. И конечно, это был Смольный институт благородных девиц. Подражая разговорному стилю главного героя старого фильма о революции 1917 года, я, сняв трубку и покрутив специальную ручку, гаркнул в микрофон:
– Барышня, Смольный, пожалуйста!
Сквозь страшные помехи, иногда переходящие в жуткий визг, я услышал:
– Соединяю.
А когда мой слуховой аппарат был в извращённой форме изнасилован помехами, царившими в телефонных линиях того времени, раздался человеческий голос:
– Смольный на проводе, мать твою!
Ну, кто ещё в этом времени мог так выражаться, разбуженный в 5–30 – конечно, мой друг. Вот это везение – с первой попытки вышел на Каца. Чтобы идентифицировать себя, ведь по голосу, искажённому помехами, было невозможно определить, кто есть кто, я прокричал прямо в микрофон:
– Имей свою, дешевле обойдётся!
Услышав в ответ изумлённый возглас Каца:
– Михась, это ты, что ли? Ты же должен быть в вагоне где-нибудь в районе Пскова!
Я ответил:
– Кому должен, всем прощаю! А если серьёзно, то хватит базарить! Я от тебя в тридцати вёрстах нахожусь. Почему – объясню потом при личной встрече. Карандаш и лист бумаги от тебя далеко?
– Да нет, лежат на столе, где телефон стоит.
– Тогда бери карандаш и записывай, что тебе в обязательном порядке нужно сделать. Во-первых, требуется срочно найти Григория, нашего водителя.
– А что его искать, он в соседней комнате дрыхнет. Намаялся бедолага – вчера, после того как тебя проводил, мы с ним до глубокой ночи по Питеру мотались, а сегодня в семь утра нужно в Шушары ехать. Туда подрядчики приезжают, которые будут заниматься оборудованием нашей базы. Так что ты сработал вместо будильника, всё равно через полчаса нужно было вставать.
– Подрядчиков сегодня побоку. Более важным и срочным делом придётся заняться. А в Шушары на пролётке отправь своего нового помощника – Ипполита. Жалованья ему положили много – вот пускай и утрясает все вопросы с подрядчиками.