"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
На следующий день активность торговцев несколько увяла – клиентов стало гораздо меньше. Многие подразделения были выведены из города и направлены на намеченные мной и Багратионом позиции. В городе остались только охранная сотня, штаб Туземной дивизии, Ингушский полк в качестве резерва и мехгруппа. Радиосвязь так и не была установлена. Мы ничего не знали о положении дел на фронте. Тревогу в своей душе я гасил лихорадочной деятельностью по формированию полков из бывших военнопленных и строительству блиндобронепоездов. Кстати, экипажи их были сформированы тоже из бывших военнопленных. Командные должности, конечно, занимали офицеры корпуса. Офицеров на три полка и два блиндобронепоезда тотально не хватало. Тем более пехотных офицеров. И нередки были случаи, когда командиром роты назначался фельдфебель. А офицеры из артиллерийских дивизионов становились
Третий день после взятия Ковеля начался, как и предыдущий – с посещения радиоузла Туземной дивизии, расположенного в том же здании, где я и ночевал, но только на первом этаже. Как и прежде, ничем меня это посещение не порадовало. Радиостанция была как будто заколдована и не желала устанавливать связь со штабами Русской армии. Хотя морзянку австро-германцев радиостанция иногда улавливала. К сожалению, специалистов по дешифровке у нас не было, и о чем там договаривались австрийцы или германцы между собой, так и осталось военной тайной.
Узнав печальную весть, что связь с нашими так и не была установлена, я направился обратно в свою резиденцию. А по нынешним временам это и была резиденция. Две большие комнаты в хорошо охраняемом особняке, находящемся в тылу у неприятеля, это не хухры-мухры. Сегодня, впрочем, как и обычно Первухин меня порадовал – в комнате, служащей и столовой, кухней и спальней денщика, уже был накрыт стол с завтраком великого князя. И это была не какая-нибудь чушь вроде перловки или похожей ерунды, принятой среди английских аристократов, а нормальная малоросская еда. Вот только я успел навернуть полпорции галушек со сметаной, как явился посыльный из узла связи. И не с долгожданным известием, что удалось установить радиосвязь со штабом фронта, а с информацией о том, что Кабардинский полк, осуществляющий контроль северной ветки железной дороги, вступил в бой с двигающимися в сторону Ковеля германскими частями. Командир полка Бекович-Черкасский направил эту информацию в штаб дивизии по телеграфу.
Когда я это услышал, стало уже не до завтрака. Слава богу, что, несмотря на раннее утро, я уже встал и имел надлежащий для генерал-лейтенанта вид и мог появиться перед подчиненными как истинный командир корпуса. Поэтому после доклада посыльного я тут же вскочил, бросил тому:
– Пошли!
И быстрым шагом направился на узел связи.
Я уже был там полчаса назад – проверял, был ли сеанс связи со штабом фронта, или хотя бы с 8-й армией. Радисты находились в подчинении командира узла связи, а радиостанция была установлена в том же помещении, что и телеграфный аппарат. Поэтому взмахом руки я усадил обратно на свои рабочие места вскочивших было связистов, а командиру узла связи, подбежавшему ко мне, приказал:
– Давай, поручик, показывай телеграмму, поступившую от полковника Бековича-Черкасского. Да нет, лучше сам ее зачитай. Ты человек привычный и лучше справишься с этой длиннющей бумажной лентой.
Поручик козырнул и повернулся к стоящему позади фельдфебелю. Тот протянул поручику сложенную телетайпную ленту.
Офицер еще не закончил зачитывать полученное сообщение, когда появился Багратион, и тоже в сопровождении посыльного. Вот по его виду можно было догадаться, что командира дивизии подняли с кровати – он так торопился, что не успел побриться. Я приказал повторно зачитать полученный телетайп, чтобы генерал-лейтенант тоже смог его прослушать. Это и для меня было полезно. Уже в процессе читки я начал размышлять о действиях, которые требуется срочно предпринять. Мы, конечно, с Багратионом предполагали, что противник обязательно попытается отбить Ковель обратно, но думали, что вражеские войска начнут свои действия позже. Что мы успеем подготовиться и сформировать пехотные полки из бывших военнопленных. Распутица же, а находящиеся неподалеку две австрийские дивизии, по данным разведки, деморализованы и имеют низкую боеспособность. Германские боеспособные части завязли в наступлении на 8-ю армию, а чтобы они появились на нашем театре боевых действий, должно пройти не меньше пяти-семи дней. И вступать в бой они должны были постепенно, а не большой массой давить корпус. В ходе наших боев на дальних подступах к Ковелю, по нашему плану, должны были подтянуться и части Юго-Западного фронта. Действуя таким образом, мы вполне были способны накостылять и первоклассным дивизиям Германии. Пусть наша армия уже находится в процессе разложения, но немцы как обычно проиграют, воюя на два фронта, тем более когда они связаны слякотью и невозможностью
Вот как мы думали с командиром Туземной дивизии Багратионом, а тут такая незадача – германские войска оказались гораздо мобильнее, чем мы предполагали. И что самое неприятное – на нас надвигались весьма мощные силы. Как указал в своей телеграмме Бекович-Черкасский, на Ковель двигалось шесть воинских эшелонов, набитых германскими солдатами. И что ни в какие ворота не лезло, во главе этих весьма немалых сил следовал мощный бронепоезд. А я думал, что все это германское исчадье ада сейчас отбивается от наскоков наших блиндобронепоездов. Немцы оказались гораздо хитрее и грамотнее, чем я о них думал. В решающий момент они все-таки смогли направить в нужное место самый весомый аргумент этой войны – бронепоезд. А мы как обычно щелкаем клювом – на строящиеся блиндобронепоезда еще даже орудия не установили, не говоря уже о бронировании срубов котельным железом.
Все эти мысли пронеслись, пока поручик повторно зачитывал телетайп командира Кабардинского полка. Когда поручик, закончив читать, отошел к своему столу, Багратион заявил:
– Государь, я отдаю приказ резервному полку, чтобы они «аллюр три креста» выступали на помощь Кабардинскому полку. Надеюсь, что два полка хотя бы на сутки смогут задержать германцев. Пока один полк будет наскакивать на противника, другой займется разбором железнодорожного полотна.
На этот возглас я ответил:
– Не имеет смысла, князь! Как вы слышали из сообщения Бековича-Черкасского, его полк пытается таким образом задержать германские эшелоны, но успехи минимальны. Хотя полковник и привлекает к снятию рельсов местных крестьян. Его всадники не в силах атаковать и удержать бронепоезд, а под его защитой двигающийся впереди вереницы германских эшелонов ремонтный поезд сводит на нет все попытки испортить железнодорожный путь. Нет, без уничтожения бронепоезда нам германцев не остановить.
– С этим я согласен, но кавалерийская атака на бронированного монстра бесполезна. Хотя Кабардинскому полку и придана батарея из 8-го Донского казачьего артиллерийского дивизиона, но трехдюймовки против такого мощного бронепоезда сделать ничего не смогут. Его толстенную броню могут пробить только шестидюймовки, да и то если они стреляют прямой наводкой. А если прямой наводкой по бронепоезду начнут гвоздить имеющиеся у нас трехдюймовки, то бронепоезд смешает их с навозом в первую же минуту боя.
– Правильно говорите, Дмитрий Петрович, имеющейся у нас артиллерией германский бронепоезд мы даже повредить не сможем. И кавалерия против него бессильна. Значит, нужно устроить диверсию – пустить этого монстра под откос.
– Под какой такой откос?
– Князь, вы, наверное, знаете о покушении на моего отца Александра Третьего в 1888 году. Согласно одной из версий, крушение было вызвано взрывом бомбы, которую заложил помощник повара императорского поезда, связанный с революционными организациями. Заложив бомбу с часовым механизмом в вагон-столовую, рассчитав момент взрыва ко времени завтрака царской семьи, он сошел с поезда на остановке перед взрывом и скрылся за границу. Божьей милостью император и моя семья не пострадали. Но вагоны и даже два паровоза, тянувшие царский поезд, превратились в утиль. Многие вагоны перевернулись. Тогда тоже шел дождь, повсюду была слякоть. Состав спускался с небольшого уклона – и тут взрыв. Опытные машинисты ничего не смогли сделать, и произошла катастрофа – царский поезд сполз под откос. И это, заметьте, от взрыва не очень большой бомбы, взорвавшейся внутри поезда. А если заряд гораздо большей мощности будет установлен под рельсами и сработает за несколько саженей от приближающегося поезда, то поезд обязательно пойдет под откос, будь он хоть царских кровей или бронепоездом. Тут уж никакая броня не спасет. Вот и нужно устроить такую диверсию.
– Но это же не по правилам. Никто так не делает.
– А по правилам травить людей ипритом, как, например, немцы сделали в крепости Осовец. Или содержать наших пленных в таких скотских условиях, как в расположенном рядом с Ковелем лагере. Вы же туда заезжали и знаете, как обращались с нашими пленными. Недаром больше половины из них записались добровольцами в формируемые нами полки. И среди этих добровольцев агитаторам уже ловить нечего. Эти солдаты готовы хоть голыми руками придушить немцев, венгров и их приспешников. И заметьте, диверсию мы хотим устроить не против гражданских поездов, а пустить под откос вражеский бронепоезд.