"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Конечно, для своего звания есаул был информированный человек, но мне было ясно, что все сведения о боях в Ковеле он получил только по слухам. Когда моя эйфория от столь удачно проведенной операции несколько схлынула и я начал логично думать, то сразу понял всю нелепость ситуации. Командир корпуса пытается узнать о ходе операции у обычного сотника, хотя имеется командир операции по взятию Ковеля – генерал-лейтенант, князь Багратион. Да, именно командира Туземной дивизии я назначил командовать силами корпуса, направленными на взятие Ковеля. И получается, не ошибся – операция была проведена блестяще. А ведь у меня была мысль самому возглавить операцию по взятию Ковеля, и остановило это желание то, что я все-таки плохо держался в седле, и наверняка это бы заметили подчиненные. Передвигаясь на чуде двадцатого века – автомобиле, я не нарушал представления подчиненных о командире корпуса как о лихом кавалеристе. Даже этим фактом внушал гордость своим подчиненным, что их командир объездил даже железного коня. Кроме боязни нелепо выглядеть на лошади, я посчитал, что взятие станции и укрепрайона не менее важная задача. А без участия мехгруппы это было бы весьма затруднительно. Вот я и выбрал командовать
Поняв, что на слухах нельзя делать выводы о результатах операции, я приказал есаулу выделить нескольких казаков, чтобы те сопроводили нашу колонну до места, где сейчас располагается штаб Багратиона. Есаул, изобразив нечто похожее на отдание чести, повернулся и что-то гаркнул разговаривающим с бойцами спецгруппы четырем казакам. Те тут же вскочили на своих лошадей и приблизились к той стороне кабины «Форда», где сидел я, к стоящему напротив есаулу. Эти казаки и стали нашими проводниками.
Штаб Багратиона был в центре города в бывшей резиденции командующего Южной армии австрийцев, генерала Ботмера. Конечно, я этого не знал, но Дмитрий Петрович сказал это практически в первую минуту нашей встречи. Видно, Багратион реально гордился, что он как командир дивизии сделал то, что пытались сделать три русские армии – захватил Ковель. К тому же всадники Туземной дивизии взяли в плен командующего Южной армии австрийцев, которая противостояла русским войскам на этом направлении. И как символ этого, его штаб обосновался в резиденции генерала Ботмера, хотя были и гораздо более приспособленные для этого здания. Но я не стал Дмитрию Петровичу на это указывать, наоборот выдал пафосную и хвалебную речь в адрес Багратиона. Он действительно был молодец и действовал лучше, чем если бы операцией командовал я сам. Моя речь раззадорила командира Туземной дивизии, и он, иногда тараторя, начал перечислять геройские свершения его джигитов и кавалеристов 9-й дивизии. Многие эпизоды я уже слышал от казацкого есаула, но все равно с удовольствием слушал Багратиона. Сердце пело и плясало от этого доклада командира такой грандиозной операции.
Упивался я перипетиями захвата Ковеля больше часа, даже забыл о чае, принесенном адъютантом. К разговору о дальнейших действиях мы приступили, после того как я отказался увидеть плененного командующего Южной армии австрийцев. Не хотелось устраивать допрос австрийскому генералу – тянуть из него жилы, чтобы выяснить, какими реальными силами располагает противник. А я на это обязательно бы сорвался. Пусть лучше профессионалы его трясут, а я буду делать выводы, читая протоколы этого допроса. Сейчас меня интересовал вопрос установления связи со штабом Юго-Западного фронта. Мне было понятно, что когда австрийское командование узнает, что русская рейдовая группа захватила Ковель, то они бросят все имеющиеся силы, чтобы отбить обратно этот стратегически важный город. Привлекут для этого и германские дивизии. Чтобы удержать город, требуется помощь фронта. Вот я и задал Багратиону вопрос:
– Слушай, Дмитрий Петрович, вы уже оборудовали радиоузел?
– Конечно, Михаил Александрович. Как заняли это здание, так сразу мои специалисты начали ставить антенну и установили радиостанцию. И докладываю, как только провели пробное соединение с дивизией Бегильдеева, сразу приступили к выполнению поставленной вами задачи – установлению связи со штабом Юго-Западного фронта или 8-й армии. К сожалению, связь установить никак не удается.
– М-да, это очень плохо, господин генерал-лейтенант. Вот что, Дмитрий Петрович, готовьте группу всадников и офицера связи. Придется дедовским способом доставить депешу командующему фронта. И группу требуется отправить как можно быстрее. Пока австрийцы и германцы в шоке. Когда они опомнятся и начнут отбивать Ковель обратно, нам без помощи фронта удержать город будет невозможно.
– Я тоже так думаю, государь. И уже сформировал не одну, а две команды. Они пойдут по разным маршрутам, и какая-нибудь группа точно доберется до наших. Сейчас идет проработка маршрутов.
– Вот это, Дмитрий Петрович, правильные действия. Только не тяните с отправлением связников.
– Как начнет темнеть, они и отправятся в рейд. Думаю, за ночь доберутся до линии обороны фронта.
– Хорошо, с этим вопрос решили. А теперь, Дмитрий Петрович, давай подумаем, какие первоочередные шаги нужно сделать, чтобы удержать Ковель до подхода подкреплений.
И мы с Багратионом подошли к огромной громадной карте Ковеля и его окрестностей, висевшей на стене. Карта была трофейной, а значит, все было написано латиницей. Но это нисколько не мешало ориентироваться по ней и намечать наши действия. Даже наоборот помогало планировать, где будем устраивать засады и в каком направлении проводить контратаки. Ведь на этой карте были отмечены все созданные австрийцами оборонительные рубежи и размещение австрийских подразделений. Даже очень эффективная разведка не смогла бы предоставить таких подробных и свежих данных о противнике. Одно удовольствие было работать с такой картой.
Еще в процессе работы двух генерал-лейтенантов пошли распоряжения о передислокации некоторых подразделений корпуса. Нужно было, пользуясь сумерками и темным временем суток, занять самые выгодные для обороны города узловые точки. Отжать у австрийцев их бывшие укрепрайоны, уничтожить имеющиеся артиллерийские батареи и как можно дальше вдоль железных дорог, выходящих из города, выдвинуть летучие отряды. Было понятно, что в нынешнюю распутицу, только пользуясь железной дорогой, противник может подтянуть резервы, чтобы организовать штурм Ковеля. Подразделения австрийцев, которые были дислоцированы недалеко от города, были абсолютно небоеспособны. На карте их количество смотрелось устрашающе и обещало страшные последствия нашей операции, но на самом деле это были мыльные пузыри, один из которых мы уже проткнули булавочным уколом. И это было не просто моим домыслом, все данные разведки и протоколы допросов пленных подтверждали этот вывод.
Сил было мало, и вся наша мыслительная деятельность заключалась не в разработке грамотных в военном отношении мер отражения вражеских ударов, а
Глава 20
Утро не принесло хороших новостей, а именно того, что, несмотря на бушующие в электромагнитном поле возмущения, удалось провести хотя бы коротенький сеанс связи со штабом фронта. Да и штаб 8-й армии, который находился гораздо ближе, был недоступен для нашей маломощной искровой радиостанции. Оставалось надеяться на дедовский способ – на офицеров связи, направленных ночью в штаб Каледина, с моим отчетом Брусилову и просьбой срочно оказать помощь в обороне Ковеля. А дошла ли хоть одна группа до штаба 8-й армии, было неизвестно. Я на всякий случай предположил, что ни одной группе не удалось выйти в расположение русских войск. И корпусу в одиночку придется отстаивать Ковель. Из-за этого развил бурную деятельность. Во-первых, по формированию из пленных русских солдат пехотных подразделений. Конечно, я непосредственно не занимался формированием новых полков или проверкой лояльности бывших военнопленных. Но пропагандой с призывом добровольно вступать в формирующиеся полки занимался именно я. Кто еще, кроме брата императора мог просить солдат, уже пострадавших в этой проклятой войне, послужить России-матушке. Мы на своеобразном военном совете с Багратионом решили, что формировать новые полки нужно только из добровольцев. Вот я и старался, чтобы из этих добровольцев сформировать хотя бы три полка. И как ни странно, почти каждый второй бывший военнопленный вступал в эти новые формирования. Не знаю уж почему – или отношение австрийской охраны к пленным побуждало их мстить своим мучителям; или то, что сам брат Николая II призывает помочь родине в эту лихую годину. А может быть, имел место и материальный интерес – каждый доброволец получал подъемные и обещание великого князя после войны помочь каждому добровольцу обустроить свою жизнь. На обещания многим людям было, может быть, и наплевать – им многие что-то обещали, но вот выдача подъемных придавала моим словам большую силу. Практически все кроны, добытые Первухиным из сейфа командира австрийского укрепрайона, пошли на эти самые подъемные. Кроме агитационной работы я занялся не менее затратным делом – по старой памяти инициировал строительство в депо Ковеля двух блиндобронепоездов. Деньги на создание этого выхлопа мысли человека из XXI века я взял из средств, которые отбили у австрийцев джигиты Туземной дивизии.
Мой бывший адъютант Марат Алханов командовал операцией по взятию здания филиала крупного австрийского банка. Естественно, он действовал по заранее разработанному плану. И этот филиал банка я лично включил в первоочередные объекты, которые нужно захватить. И все из-за разговоров, которые ходили в среде всадников, да и офицеров Туземной дивизии. Многие джигиты надеялись, что по традиции Ковель должны отдать им на разграбление на три дня. Наверное, это сидело у кавказцев в крови. У них-то сидело, а мне такая дикость была совершенно не нужна. Требовалось после овладения Ковелем обеспечить лояльность местного населения и доброе отношение к Русской армии. Наверняка, если дать волю джигитам, будут многочисленные жертвы среди мирных жителей и масса изнасилованных женщин. Как этого избежать? Мне пришла мысль, что требуется заплатить нашим бойцам, участвующим в штурме Ковеля такие деньги, чтобы у них даже мысли не возникало кого-нибудь ограбить. Чтобы денег было в избытке и на продажных женщин, и на покупку подарков для своих родственников. А у кого эти деньги взять? Естественно, у побежденных австрийцев. Поручить эту ответственную миссию Марату Алханову у меня не было сомнения. В долговременной памяти Михаила образ его бывшего адъютанта был овеян абсолютным доверием, и великий князь был уверен в исключительной честности и исполнительности этого человека. Одним словом, великий князь поставил на денежные дела своего человека и не прогадал. После взятия Ковеля не только всадники Туземной дивизии, но и любой кашевар корпуса начал получать довольно значительные суммы. Правда, они были в австрийских кронах, но в городе и его окрестностях местные торговцы и прочий люд с большим удовольствием принимали эти денежные знаки. Как человек, родившийся в XXI веке, я понимал, что вскоре крона будет обесценена, но три дня-то мои подчиненные могут чувствовать себя богачами. В долговременной памяти Михаила были картинки улиц городов, недавно взятых русскими войсками в ходе Брусиловского прорыва – пустые улицы, закрытые рынки и даже кабаки. А в Ковеле все было по-другому – как будто в городе шел карнавал. Толпы лотошников кидались со своим товаром к любому русскому солдату – даже джигитов в лохматых папахах не боялись. Да и барышень на улицах было много. А если ты видел остановившего свою лошадь джигита, то наверняка рядом находилась какая-нибудь мамзель. Так что жизнь в захваченном городе кипела, и мне это нравилось. Особенно то, что это происходило по существу за счет австрийцев. После нескольких таких дней местные куркули сами в окопы пойдут, чтобы не дать австрийцам выгнать из города таких замечательных клиентов.